Столь резкое падение пса с высот цивилизации в пучину животных инстинктов удручало.

– Пойдем, рядовой, – сказал прапорщик, направляясь к замку. – Попросимся на ночлег.

Словоохотливая крестьянка и тут не смолчала:

– Кто ж вас пустит? Не видите, мост поднят?

– Покричим, опустят, – не очень уверенно запланировал Палваныч.

– Держи карман шире! Пока по округе болтаемся мы, погорельцы, поганец барон мост не опустит. Боится, что мы явимся требовать новое жилье. Старое-то он не стал защищать.

– Вы барону налоги платите? – вступил в прения Коля.

– Еще бы! – Круглое лицо селянки исказила гримаса ненависти. – Обирает до нитки.

– Так ведь налоги, насколько я в курсе, являются платой за защиту от врага, – умно задвинул солдат.

– Хорошо звучит, но на деле все не так… – Женщина опустила плечи.

– Проведите забастовку!

– Чего провести?

Естественно, местные простолюдины не были знакомы с теорией организованного протестного движения рабочего класса и крестьянства.

Лавочкин пояснил суть акции:

– Откажитесь работать. Напишите плакаты. Что-нибудь типа «Долой лобенрогенский произвол», «Лобенрогена в отставку», «Барон, иди считать ворон» и тому подобное. Выйдите толпой к замку. Потрясите плакатами, покричите призывы. Требуйте денежной компенсации за ущерб, понесенный вследствие недостаточного принятия мер по обеспечению защищенности налогоплательщиков…

Речь лилась из Колиных уст, будто на предвыборном выступлении матерого бюрократа. Даже подготовленный к словесным наворотам прапорщик растерялся.

И не важно, что феодалы в отставку не уходят и тем более не выдают компенсаций. Главное, парень был в ударе.

Крестьянка вовсе осоловела.

– Вы такой умный… – сказала она, когда солдат остановился перевести дух. – Не могли бы вы рассказать то же самое, но только всем и нормальным языком?

– Ночевать есть где? – В Палваныче проснулся искатель выгод.