Я попросил Патти подумать, мог ли кто-нибудь из ее отдела, не обязательно менеджер, организовать такой подлог, но, подавив свое инстинктивное возмущение, она покачала головой.

— Кто будет этим заниматься? Было бы гораздо проще — чертовски легко, правду говоря — изобрести мифическую фирму, которая ссужает нам деньги и которой мы платим проценты. Потом компьютер продолжает без конца посылать процентные чеки, и все, что нужно сделать жулику, — получить по ним наличные.

Генри, однако, сказал, что на эту тему уже шел разговор и этот «легкий путь» легко перекрывается с помощью систематической аудиторской ревизии.

Вызванная газетой шумиха вновь мало-помалу стихла и перестала вызывать интерес, а потом и вовсе забылась. Жизнь на нашей делянке возвращалась на круги своя — Руперт потихоньку приходил в себя, Алек шутил, а Гордон прятал левую руку куда-нибудь подальше с глаз. Джон продолжал терзаться своей навязчивой идеей, не разговаривая со мной, по возможности даже не глядя на меня, и без сомнения говорил клиентам напрямую, что мое продвижение просто трюк.

— Косметический фокус, — изображал Алек его разговор по телефону.

— Придает штампу на почтовой бумаге впечатляющий вид. На самом деле ничего не означает, уверяю вас. Обращайтесь ко мне, и я о вас позабочусь.

— Он все это говорил? — переспросил я.

— Слово в слово. — Алек ухмыльнулся. — Пойди и щелкни его по носу.

Однако я покачал головой и подумал, нельзя ли мне перейти в офис, обращенный к св. Павлу. Я не хотел уходить, но похоже было, что Джон не сможет взять себя в руки, пока я этого не сделаю. Если я попытаюсь предложить Джону перейти самому, это может только ухудшить положение.

Я постепенно осознал, что Гордон, а за ним и Генри не собираются приходить на помощь, по их мнению, я был уже большим мальчиком и должен был уметь сам принимать решения. Пришла свобода, которая повлекла за собою ответственность, как и положено свободе, и я не мог не понимать, что ради благополучия банка Джону срочно необходимо образумиться.

Я считал, что ему нужно обратиться к психиатру. Я предложил Алеку шутливо намекнуть ему об этом в мое отсутствие («что тебе нужно, старина, так это дружески выпустить пар»), но Джону его гнев казался нормой, а вовсе не болезнью, требующей лечения.

Я попытался сказать ему прямо:

— Послушай, Джон, я знаю, как ты себя чувствуешь. Я знаю, ты думаешь, что меня повысили несправедливо. Что ж, может быть, это так, может быть, нет, но тут я ничем не могу помочь. Тебе станет гораздо легче, если ты просто примешь все как есть и выбросишь из головы. Ты хорошо справляешься со своей работой, мы все это знаем, но ты сам себе вредишь своим нытьем.

Так что заткнись, приспособься к этой дерьмовой жизни и давай ссужать деньги.

Эта моя проповедь не пробилась в его замкнутые мозги, но хоть счастья и не было, да несчастье помогло. В офис пришли маляры, и на неделю, пока освежали побелку, мы впятером втиснулись в соседнюю комнату, столы загромоздили проходы, говорить по телефону можно было, только заткнув уши пальцами, и даже обычно тихие флегматики то и дело огрызались. Сгребите человеческую расу в одну кучу, и вы получите войну. Миру нужно пространство.

В общем, я воспользовался случаем и провернул пару закулисных интриг, так что когда мы вернулись в наш закуток, Джон и Руперт компанию не поддержали. Двое старейших служащих из офиса св. Павла пришли вместе с Гордоном, Алеком и мной, и Почти-Равный Гордону любезно сообщил Джону, как он рад, что вновь будет работать с командой молодых, светлых и энергичных умов.