— Сончай, мне может потребоваться свидетель.

— Да?

— Достаточно сообразительный, чтобы понять, в чем дело, и в то же время настолько благоразумный, чтобы сознавать: любое проявление нескромности может стать роковым.

— Я не могу уследить за вашей мыслью, полковник, — признался я.

— Ты же знаешь нашу страну, Сончай, ти-соонг, ти там. — Он ссылался на тайскую феодальную систему, которую называли минимаксной, или, если угодно, системой высших и низших точек. — Если займусь этим в одиночку, он найдет способ меня одернуть.

В моих лобных долях блеснула догадка, и я ощутил сладостный трепет страха и возбуждения.

— Вы хотите, чтобы я присутствовал, когда вы надавите на кхуна Танакана?

Полковник прижал палец к губам.

— Он не будет знать, что ты рядом.

— А почему не хотите заснять на видео?

— Потому что он будет настаивать, чтобы разговор состоялся в его кабинете.

— А я-то как туда попаду?

— В качестве моего помощника и телохранителя. Во время нашей беседы он не позволит тебе войти в комнату, поэтому на мне будет микрофон. Ты все запишешь на магнитофон и будешь слушать через наушники, чтобы, в случае если что-то пойдет не так, мог заявить, что был живым свидетелем. Сделаешь вид, будто слушаешь музыку. Как называются эти идиотские штуковины?

— Ай-поды.

— Вот-вот. Будешь изображать из себя продвинутого копа, как на рекламном плакате.

— Это может поставить под угрозу мою жизнь.

Викорн изогнул брови, затем отвернулся.

— Десять процентов в качестве пособия на бедность.

— Двадцать.

— Договорились.