Адмирал Трибуц заканчивал завтрак в кают-компании «Пиккера», продолжая обдумывать сообщение наркома ВМФ. Что это всё значит? Должен ли он немедленно отдать Сухорукову приказ подготовиться к немедленному выходу в Кронштадт? Отдать ему лучшие тральщики, обеспечить надежное прикрытие, то есть отдать оба лидера и лучшие эсминцы? Кто возглавит операцию? Дрозд? Может быть, лучше Пантелеев? Или самому повести «Киров»? В радиограмме сказано «под вашу личную, строжайшую ответственность». Это понятно, но как ему уйти, бросив здесь флот. Как уйти? Да очень просто — получил приказ и ушел. Но нарком возлагает на него ответственность, а в радиограмме нет и намека на то, что он, Трибуц, должен или может покинуть Таллинн. Уйдешь — припаяют дезертирство под огнем. Что они там тянут с эвакуацией, будь они все прокляты! Что делать?! В любой момент «Киров» может быть потоплен комбинированным ударом авиации и артиллерии или, еще хуже, поврежден настолько, что его придется здесь бросить, как чуть не случилось в Рижском заливе. Как объяснить защитникам города неожиданный уход крейсера? Да никак! Кто кому в такой обстановке должен еще что-то объяснять! На «Киров» должны погрузить ценности Эстонского банка. Погрузили уже или нет? Что-то никто не докладывал. Пусть и уходит с золотом. И пусть его ведет Сухоруков - опытнее командира не найдешь. А если утопят по дороге? Нет, надо идти самому. Утопят, так и погибнуть вместе с кораблем. Нет, погибнуть не дадут, вытащат и доставят в Ленинград. Никто не захочет отвечать вместо него...
Адмирал Пантелеев, сидя напротив Трибуца, молча ждал, что скажет командующий. Но тот молча допивал чай, не поднимая на своего начальника штаба глаз. Наконец, он посмотрел на Пантелеева и, казалось, уже хотел что-то сообщить, как вдруг корпус «Пиккера» вздрогнул, судно рвануло куда-то вверх и в сторону. Через большие открытые квадратные иллюминаторы послышались какие-то всплески. Адмиралу Пантелееву показалось, что несколько человек прыгнуло с палубы «Пиккера» за борт. Выбежав вместе с Трибуцом на палубу, Пантелеев увидел медленно опадавшие белоснежные столбы на глади Минной гавани и рейда. Огонь вела полевая артиллерия немцев с полуострова Вирмси. Корабли отчаянно маневрировали, избегая снарядов. Трибуц с тревогой поискал глазами «Киров». Громада крейсера с помощью суетящегося около нее маленького буксира медленно разворачивалась кормой к берегу. Легкий дымок вился над широкими, слегка скошенными трубами.
Явно нервничая, Трибуц накинулся на Пантелеева: неужели нельзя определить расположение полевых батарей противника на полуострове и огнем флота уничтожить их, чтобы избавить гавани и рейд от этой новой опасности? Никогда не теряющий самообладания Пантелеев заметил, что кораблям трудно занять позиции для обстрела полуострова. Целесообразнее передислоцировать всю массу кораблей и судов, стоящих в различных гаванях. Вывести пока большие транспорта из Купеческой гавани и вместе с катерами-охотниками, торпедными катерами, буксирами, баржами, гидросамолетами МБР-2 передислоцировать к западу от полуострова Пальясар, куда противник еще не достает своей артиллерией. Бороться с прорвавшимися на Вирмси батареями нецелесообразно. Вся огневая мощь флота нужна для сдерживания немецкого наступления на город, чтобы продержаться до получения приказа на эвакуацию.
Пантелеев пошел отдавать соответствующие распоряжения, а Трибуц остался на палубе, глядя, как по гавани и по рейду засновали, подобно водяным жукам в пруду, катера-дымзавесчики, находившиеся почему-то в подчинении у начальника боевой подготовки флота, капитана 1-го ранга Кудрявцева, а потому вечно запаздывающие с постановкой завес. Но вот за катерами выросло густое плотное облако, окутывающее рейд, скрывая, как в шапке-невидимке, мечущиеся по рейду корабли. Еще раз взглянув на то место, где за плотной пеленой дымзавесы еще угадывался силуэт «Кирова», Трибуц спустился вниз. В салоне по лицу Пантелеева он сразу понял, что за те короткие минуты, что они не виделись, произошло еще что-то важное. Весьма важное. И не ошибся. Пришел ответ от главкома Северо-западным направлением маршала Ворошилова. Текст расшифровывался и готовился к докладу с минуты на минуту.
25 августа 1941, 06:10
Адмирал Трибуц облегченно вздохнул. Наконец-то! Слава Богу! В детстве его мать — простая, добрая женщина, жена петербургского околоточного, всегда учила его: коль Бог помогает, повернись к образам и три раза широко перекрестись, чтобы не сглазить. Но образов в салоне «Пиккера» не было. На переборках висели портреты Сталина и Жданова, но желание три раза перекреститься от того, что пришел, наконец, долгожданный приказ, который все поставит на свои места, давно забытой волной охватило адмирала. Флаг придется поднять на «Кирове». Конечно, немцы сделают все, чтобы не упустить крейсер, но и мы примем меры, чтобы этого у них не получилось. Главное — выскочить из этой проклятой мышеловки, а там — будь, что будет.
Приказав Пантелееву собрать к десяти часам утра совещание всех командующих соединениями, флагманских специалистов, начальников служб, а также генерала Николаева с его начальником штаба, Трибуц буквально вырвал кожаную папку из рук начальника спецсвязи и жадно пробежал глазами текст. Видимо, не поверив своим глазам, он прочел его вторично, чувствуя, как холодная испарина, охватив голову, бежит куда-то вниз по спине, груди и животу. Ему хотелось завыть, закричать, но он не мог себе позволить даже стона, даже мимического недовольства. Огромными усилиями воли сохранив видимую невозмутимость, он протянул телеграмму Пантелееву. Начальник штаба взял телеграмму, видя уже по напряженному лицу командующего, что не прочтет в ней ничего хорошего:
«Военному совету КБФ. Главком Северо-западного направления считает эвакуацию флота и гарнизона Таллинна преждевременной, поскольку средства обороны города далеко не исчерпаны. Для укрепления положения на вашем участке фронта вам приказано:
1. Посредством высадки тактического десанта в ночь на 27 августа нанести удар во фланг и тыл войск противника, наступающих на Таллинн, с Виртсу на Пярну-Мярьямаа и из Хаапсалу на Нисси, расширив тем самым периметр обороны и обезопасив гавани от обстрелов артиллерии противника.
2. Посредством высадки тактического десанта выбить противника с полуострова Вирмси, отрезать его от основной группировки и уничтожить, используя в качестве поддержки артиллерийский огонь «Кирова» и батарей острова Аэгна.
Исполнение донести.
Военный совет Северо-западного направления.
Передана 25.08.1941 г. в 05:35. Принята 25.08.1941 г. в 05:42»...
Пантелеев молчал, ожидая, что скажет Трибуц.
- «Собрать Военный совет, - приказал командующий. - Вызвать ко мне коменданта Береговой обороны островов, генерала Елисеева. Совещание назначим на 8 часов ровно. Я буду у себя».
Адмирал встал и вышел из салона. В каюте, достав бланк радиограммы спецсвязи, Трибуц быстро написал:
«Наркому ВМФ адмиралу Кузнецову. Положение безнадёжно. Промедление приведёт к гибели всего флота и гарнизона, а также к падению Ленинграда. Добейтесь разрешения на эвакуацию не позднее завтрашнего утра.
Зашифровав радиограмму своим личным шифром, адмирал передал ее дежурному по связи и вышел на палубу «Пиккера».
Клочья дымзавесы еще окутывали рейд. Противник вел редкий огонь. То в одной, то в другой части рейда медленно оседали столбы воды. Корабли яростно отстреливались, пытаясь нащупать батареи противника. Адмирал взглянул на «Киров». В клочьях дымзавесы, окутанный стелющимся по рейду черным дымом, крейсер величественно вёл огонь из башен главного калибра по берегу. Неожиданно Трибуцу показалось, что корабль замедлил ход, а затем и остановился, прекратив огонь.
25 августа 1941, 06:35