«Прощайте», — мысленно сказал им Леонтиск. Тут огненно-желтые зраки царевича остановились на нем.

— Лео и ты, — палец гиппагрета ткнул в стоявшего у стены фебидова привратника Прокла, — заложите это окно. Мебелью, камнями, чем хотите — так, чтобы никто не пролез этим путем. Мы не можем никого оставить тут для охраны, все силы понадобятся внизу, у главного входа.

Леонтиск кивнул, гадая, случайно решение царевича или вызвано тем, что он заметил неважное состояние «спутника»-афинянина.

— Господин? — привратник поглядел на эфора.

— Исполняй, Прокл, — кивнул тот.

— Комнату можно запереть, — раздался голос Эпименида. Хозяин дома стоял на пороге, бледный как мертвец. — Здесь хорошие двери и надежный замок. Я….

Эврипонтид вперил в лафиропола полный ненависти взгляд.

— Еще я вооружу слуг и пришлю на помощь — и вниз, и ко второму выходу, — с горячностью застрекотал Эпименид. — В библиотеке и продомосе на стенах висят медные щиты, они старые, но по крайней мере половиной из них можно пользоваться. И еще….

Пирр заставил его замолчать резким взмахом руки. Губы его кривились, когда он обратился к предателю.

— Ты поднимешься на крышу дома и будешь кричать во все горло, обращаясь к соседям и тем людям, что столпились на улице против ворот. Зови на помощь, проси, чтобы позвали стражу, привели стратегов — все, что угодно.

— Но я хочу сражаться! — возразил Эпименид. — Хочу убить хоть одного из тех, кто уничтожил мою жизнь.

— Ты только напрасно погубишь себя, — мягко сказал Леонид. — Пойми, что мы все здесь будем биться, чтобы ты мог выжить и рассказать правду людям Лакедемона.

Эпименид понурился.

— Если ты не против, наследник, я пойду с ним, — отклеился от стены советник Арес. — Боец я неважный, но швырять с крыши черепицей и помогать хозяину кричать смогу.

— Ступай, Мелеагр, — двинул бровями царевич. — Если увидишь, что кто-то из мерзавцев тащит лестницы, прими меры, иначе нам конец. Все остальные — за мной, в продомос.

Леонтиск и Прокл остались в гостиной, а основной отряд осажденных — Пирр, Леонид, трое «спутников», двое номаргов и эфор поспешили вниз. По пути Галиарт и Феникс забежали в библиотеку и сорвали медные щиты, украшавшие стены в промежутках между стеллажами. Снаружи щиты выглядели прекрасно, надраенные рабами до блеска, но изнутри кожа прогнила, обнажив металл, покрытый глубоко въевшейся зеленой окисью. Эпименид оказался прав — только три из полудюжины щитов сохранили скобы-канонесы для руки, другими пользоваться было невозможно.

Спустившись в продомос — прихожую особняка, — Галиарт и Феникс застали остальных за лихорадочной работой. Входные двери, забаррикадированные тремя шкафами и мраморным кубом жертвенника, уже трещали под тяжелыми ударами — судя по всему, в них долбили одной из стоявших во дворе каменных скамей. Подчиняясь указанию Пирра, все таскали из смежных комнат столы, комоды, трапезные ложа и другую тяжелую мебель, чтобы затруднить врагам, насколько возможно, вход в дом. Эфор Фебид принимал посильное участие в этой работе. В другой раз Галиарта бы это позабавило, но не сейчас, когда речь шла о жизни и смерти. Те, что были снаружи, рвались в дом, чтобы убить, и чем больше массивного хлама будет между ними и защитниками, тем больше у последних вероятности дожить до утра.

Разумеется, двери долго не выдержали: гора придвинутой мебели еще не скрыла их окончательно, когда шлифованные створки хрустнули и, плюясь щепой, подались под напором извне. Пламя трехлапых, словно якоря, масляных светильников, подвешенных к потолку на цепях, задрожало от хлынувшего в помещение свежего воздуха улицы. Вместе с ним в дом ворвались азартные крики нападавших.

— Скорее, щиты, — бросил Галиарту Иамид, указав взглядом на стену, где красовались такие же, как в библиотеке, круглые медные чаши. Сам гиппагрет в этот момент, пятясь, входил в продомос, поддерживая одну сторону массивного платяного шкафа. Чрезвычайно тяжелого, судя по тому, как пыхтели Леонид с Лихом, державшие другой конец этого монстра.

Галиарт бросился искать среди щитов пригодные к употреблению и нашел еще пару, когда чудовищный шкаф загрохотал, венчая воздвигнутую защитниками баррикаду. Теперь был виден только самый верх входных дверей, в этот момент их уже сдирали с петель.