— Да, Яков Леонидович, вы оказались правы! — признал государь. — Так что в ближайшие несколько часов все по-настоящему опытные российские и китайские рейдеры будут объединены в более крупные боевые единицы, усилены высокоуровневыми магами со сродством к Природе и отправлены на свободную охоту. Само собой, каждый боец, еще не прошедший мутацию, тщательно проштудирует вашу методичку, а значит, получит лишние шансы выжить.

— А что с предложением прикрепить к каждой такой группе небольшой «балласт»?

— Принято… — ответил Фань. — Количество магов, способных воевать в синей, желтой и красной областях Зоны, действительно надо увеличивать. И чем быстрее, тем лучше.

Скуратов удовлетворенно кивнул:

— Что ж, для начала хоть что-то. Будем надеяться, что деятельность этих групп позволит выиграть время и как следует подготовиться к полноценной войне.

— Мы тоже на это надеемся. И приложим все возможные усилия для того, чтобы как можно быстрее перейти ко второй фазе противодействия… — заявил Владислав Мстиславович и задумчиво посмотрел на меня.

Я не разочаровал ни его, ни себя и, воспользовавшись тем, что считался фактическим главой делегации общины засечников, озвучил свое решение:

— Все правильно — время не ждет. Поэтому вы готовьте армии по нашим методичкам, а мы займемся тем, что умеем лучше всего. Вылетим к Полосе и уйдем на Базу еще сегодня, благо, нашего присутствия на последних этапах этих переговоров, по сути, и не требуется…

…Неожиданная активизация корхов, кроме всего прочего, разнесла в пух и прах все планы Владислава Мстиславовича оставить нас с Дашей в Большом Мире. Поэтому, прощаясь с нашей компанией, он выглядел ни разу не счастливым. Ну, а мы старательно изображали озабоченность создавшейся ситуацией, «мыслями были уже на Базе» и, как выражается Язва, «все такое». Играли и в охотничьем домике, и по дороге к «Скифу», и во время перелета к аэродрому Абакана, и первые несколько минут пребывания на борту своего «Стрибога». Зато после того, как экипаж получил боевой приказ везти нас в Михайловку, и уяснил, в какую именно, ушли «к себе», планируя как следует расслабиться.

Алмаз и Тёма, к слову, до смерти уставший от безделья за двое суток пребывания в гордом одиночестве, скинули жилеты, набитые грузовыми бляхами, попадали в кресла салона-гостиной, взяли по бутылочке пива и врубили какой-то боевичок. А мы прошли в спальню, закрыли за собой дверь и переглянулись.

— Вырвались… — буркнула Даша, до последнего мгновения опасавшаяся какого-нибудь непредсказуемого фортеля сына. Потом посмотрела на мою матушку и желчно добавила: — Причем без смертоубийства!

— А за что было убивать влюбленного паренька? — притворно удивилась Язва, повернувшись ко мне спиной и взглядом попросив расстегнуть молнию на платье. — Он, вон, был готов оторвать от сердца и одолжить Оторве своих телохранителей!

Я вспомнил, как это было, и самую малость доработал ту самую фразу Лю Ляна, которая чуть не заставила мою родительницу расхохотаться ему в лицо:

— Ольга Леонидовна, в Багряной Зоне водятся злые корхи, а вы такая утонченная и воздушная, что мне за вас страшно! Давайте я пошлю с вами десяток горе-защитничков?!

— Ох, кто-то у меня сейчас получит… — сварливо заворчала она.

— За что?! — «обиделся» я. — За «утонченную» и «воздушную»? Так это же правда!!!

Ее рывка ко мне я даже не заметил. Но прикладывать себя бодрячком и доворачиваться в падении и не подумал, прекрасно зная, что ей требуется хоть какая-то разрядка. Поэтому грохнулся на ковер возле своего кресла, дал себя немного подушить, а затем мягко улыбнулся:

— Мам, ты ослепительно красива, и от этого никуда не деться! Прими, как данность, и радуйся нашим комплиментам. Иначе я побоюсь брать тебя с собой на море — там женщины, бывает, раздева-…

— На море? В смысле, в Дагомыс?! Когда?!!! — вычленив из этой речи самую волнующую составляющую, воскликнула она.

— Когда вернем себе Стену! — ответил я и продолжил пудрить ей мозги: — Только не говори, что не купила себе ни одного нового купальника…