- Не двигайся.
Смотрел он при этом куда-то мне за спину, и я, разумеется, тут же обернулась, опираясь на руку, — и тут же об этом пожалела.
Из песка торчала только голова змеи — такого обманчивого окраса, сливающегося с окружением, что рассмотреть форму не получалось, даже отчаянно напрягая зрение. Но воображение охотно дорисовало и длинное гибкое тело, и внушительные зубы, а слух тут же добавил к этому еще и мерзкий шипящий звук, пробирающий до костей, — увы, отнюдь не иллюзорный.
В город песчаные змеи не заползали, опасаясь защитной магии, но генетическая память все-таки заставила меня застыть — но не замолчать.
- Разве им не полагается днем охотиться, а не тихариться по кустам?!
Змея зашипела громче, подавшись вперед, словно пожелала лично ответить на не слишком умный вопрос — или спохватилась и решила-таки отправиться на дневную охоту. Я наконец-то догадалась еще и заткнуться, но потревоженную близостью человека тварь это не успокоило.
Тело действительно было длинное — и гибкое. А еще двигалось как-то странно, боком, отчего было совершенно невозможно определить, в какую сторону змея намерена направиться в следующее мгновение. Шипение стало громче, словно кто-то вылил на раскаленную сковороду полный стакан воды.
От накатившего страха я позорно замерла. Скорости реакции мне хватало ровно на то, чтобы успевать отследить перемещение змеи взглядом — и, поскольку между нами и так было от силы несколько шагов, натренироваться до приличного уровня я все равно не успевала.
Зато Камалю лишняя практика не требовалась. Все то время, что я бестолково паниковала на одном месте, он потратил на плетение.
Мощный гул магических струн разом перекрыл и змеиное шипение, и зарождающийся где-то в моей груди позорный взвизг. Я узнала простенькое заклинание «летучего огонька», которым обычно зажигали фонари на улицах, и от неожиданности повернулась обратно — и тут же пригнулась, закрывая руками голову.
У змеи такой возможности не было, но ей, кажется, тоже очень хотелось. «Летучий огонек» у Камаля получился размером с человеческую голову.
И летал не в пример быстрее собратьев, которыми пользовались в городах, — я только и успела, что издать непристойный возглас и перепугаться вусмерть, а за спиной уже полыхнуло, грохнуло и тошнотворно завоняло. Взвившиеся языки пламени породили змееобразно изгибающиеся тени, но от самой змеи и мокрого места не осталось. В прямом смысле: почерневший силуэт намертво вплавился в стеклянно поблескивающий песок.
Я убрала руки от головы и добавила еще один возглас, куда непристойней первого. Камаль скользнул безразличным взглядом по мертвой змее и тревожно обернулся к привязанным животным, но его верблюд, кажется, успел привыкнуть к подобным сценам и просто отбежал подальше на длину поводьев, а молох, хоть и шарахнулся куда эмоциональней, счел, что на сей раз можно взять хороший пример с более флегматичного товарища, и вернулся к выслеживанию диких муравьев.
Убедившись, что драгоценного верблюда ловить не придется, Камаль наконец соизволил обратить внимание на объект охраны.
- Песчаные змеи не охотятся днем в засуху, — прокомментировал он, — пережидают жару в норах и укрытиях. А ветер заметает следы.
Я представила, что было бы, рискни я все-таки отправиться к горам без опытного проводника, и покрылась холодным потом.
- Спасибо, — выдавила я. Голос звучал высоко и неровно.
Камаль скупо кивнул и отвернулся.
- Обойду оазис на всякий случай. Пересядь ближе к верблюду и следи за его поведением. Забеспокоится — лезь в седло.
Судя по морде верблюда, его не слишком обеспокоил бы и близящийся конец света, но я все-таки кивнула и перебралась под другую пальму. Верблюд покосился на меня с нескрываемым презрением.