— Три раза женат был, каюсь. Но я не обманщик, не ходок, не думайте. Женился всегда по любви, сыновей вот нарожали. Влюбчив, это все от цыганских кровей во мне, мама мне говорила, что ее предки от кишиневских цыган, — словоохотливый Василий принялся рассказывать о своей жизни. — Первый раз женился в семнадцать лет, сын родился ровно через девять месяцев после свадьбы. Я такой человек — увидел, влюбился, женился. Со всеми женами так было, потому и вышло, что у меня три жены.
— А почему разводились? С одной не жили? — снова не удержался разведчик от личного вопроса.
Но Ощепков нисколько не обиделся, наоборот, улыбнулся, в черных глазах вспыхнула задорная искра:
— Вы вот, Глеб, женаты?
Капитан покачал головой отрицательно, не дала ему война шанса устроить свою личную жизнь, а как началась его служба во фронтовой разведке, то и встречи с женским полом стали совсем редкими.
Василий улыбнулся, отчего под светлой с проседью щетиной проступили ямочки:
— Эх, Глеб, я так и подумал. Были бы женаты, то такой вопрос бы не возник. Женщины, они такие… столько в них всего, посмотрит она, просто посмотрит, а ты уже и жизни своей без нее не мыслишь. Так вот и получалось, сердцу не прикажешь. Разводился и женился. Ну, впрочем, со всеми отношения хорошие, сыновья выросли, служат все, кроме младшего. Женам вот письма пишу, чтобы не беспокоились, — живой, здоровый. Вторая жена по соседству живет, второй брак у нее, еще вот две девочки — близняшки.
Шубин слушал собеседника с удивлением, что так бывает, и радостью, его вдруг будто окунули совсем в другой мир. Обычный, без войны, где люди создают семьи, влюбляются, воспитывают детей. Василий подробно рассказывал все перипетии своей семейной жизни, казалось, он испытывает облегчение, возвращаясь в мыслях к своей мирной жизни. Война, страшная и кровавая, с каждым метром становилась все ближе. Все гуще были колонны из грузовиков, подводы, груженные ящиками, военная техника, которую тащили лошади. Ручейки людей с разных дорог стекались к станции, превращались в человеческое море, которое шевелилось, гудело: серо-зеленая форма, красные кресты на фуражках и солдатских шапках; бряцание винтовок и грохот больших огневых установок; крики командиров, фырканье тепловоза.
Они прибыли на место назначения, грузовик замкнул колонну из транспорта и потом встал у пропускного пункта, где офицер и двое караульных проверяли документы у личного состава, въезжающего на территорию железнодорожной станции.
Глава 2
Неспешный рассказ сержанта прервал окрик:
— Проверка документов!
Военные вылезли из кузова, предъявили дежурному офицеру солдатские книжки. Он разделил их на две группы. Ту, где оказался взрывник со шрамами, сержант Ощепков и капитан Шубин, направил к третьему вагону:
— Сразу после вагона с крестом — ваш, на Сиваш — седьмой номер.
Первым в приоткрытую дверь проник шустрый минер. Он с удовольствием хлопнул по буржуйке, стоявшей посередине теплушки, труба которой уходила через крышу вагона в небо, бросил вещмешок на лавку и выкрикнул:
— Покарауль, дядя, я дров добуду, пока не тронулись. Поедем, как цари! — и ловко спрыгнул назад на асфальт платформы.
Сержант проводил его тревожным взглядом — не опоздал бы, потом прошелся по вагону и выбрал себе место на деревянной лавке, что шли по бокам обшитого досками вагона. Указал на окно-щель под потолком, забитое рейками:
— Тут посвежее будет, я жару не люблю. Закаляюсь уже много лет, обливаюсь водой. Вы к печке садитесь поближе, чтобы пожарче было. — На протянутый Шубиным блокнот помотал головой: — Отдадите, как напишете письма. Это я вас заболтал, всю дорогу тарахтел как сорока.
Следом за ними в теплушку забрались еще несколько военных и принялись обустраиваться для дальней дороги — выбирали места на узких лавках, укладывали вещмешки, знакомились с попутчиками. Уже через пару минут появилось раскрасневшееся от бега лицо взрывника:
— Айда, ребята, там дрова можно насобирать. Давай со мной все, натаскаем с запасом.