— И вы знаете русский язык?

— Знаю.

— Это, видимо, какой-то учебник по бактериологии.

— Да.

— Ну, вот, видишь, — вмешался секретарь, — я же Говорил, что знакомство с Танимой тебе пригодится.

Фукуда смутился, отложил книгу в сторону и подошел к окну. Некоторое время царило молчание. Его прервала Танима.

— Пора спать, товарищи! В соседней комнате я приготовила вам постели. Может быть, покажется немного жестковато, но, к сожалению, ничего другого в доме нет, — откровенно призналась она.

— Ты даже обо мне подумала? — засмеялся секретарь. — Как это тебе пришло в голову?

— Ой, товарищ секретарь! — шутливо покачала головой Танима. — И когда это вы перестанете считать женщину менее способной к мышлению, чем мужчину, а?

— Я ничего подобного не думаю! — деланно рассердился секретарь. — Уж и пошутить нельзя!

— Так ведь и я шучу! — весело рассмеялась Танима. — А вы, товарищ, — вдруг обратилась она к Фукуде, — если очень заинтересуетесь этим учебником, то скажите мне. Может быть, я кое-что переведу вам.

— Очень благодарен! — ответил Фукуда, чувствуя, что его почему-то вновь охватывает смущение. — Но у вас, вероятно, не хватит времени на это.

— Если вы меня хорошенько попросите, — улыбаясь, произнесла Танима, — то я найду немножко времени. Ну, а теперь — спать! Через час уже начнет светать.

Город пробуждался. В сером рассвете начали выступать очертания домов. По улицам проехали первые тележки, на которых развозят в богатые дома молоко, хлеб, овощи. Один за другим гасли фонари.

По улице шли двое пожилых рабочих. Они разговаривали вполголоса, часто оглядывались.

— И когда только все это кончится? Мой брат уже около четырех месяцев без работы и продавать больше нечего… Скоро с голоду пухнуть начнет… Этот мерзавец Такахава пристает к нему, чтобы продал дочку…

— И ты позволишь это сделать? — с возмущением перебил собеседник. — Стыда у тебя нет!

— А что я могу сделать? — безнадежно махнул рукой первый рабочий. — Сказать ему: «Не смей продавать дочь, лучше сам подохни с голоду!», так что ли? Или подыхать всем вместе? Ведь и у моих детей ничего нет, кроме куска гнилой рыбы. Сам знаешь, как я живу…

Разговор этот был прерван неожиданным шумом, донесшимся из-за угла. Слышались крики, какой-то треск, звон стекла… Первый рабочий удивленно спросил у собеседника: