56.

Осень — время созревающих каштанов. На счастье в сумочку кладут «каштанчик». А представляете сколько счастья принесет целая сумочка каштанов?

Это странно, наверное, но я скучаю по Эмме, хотя мы и не были подругами детствами, даже просто подругами. Она была моим работодателем, но я бродила по осенним улицам и думала, что город стал совсем другим без Эммы. Даже заглянула в то кафе, где познакомилась с Эммой и Настей, села за тот же столик.

За соседним сидела немолодая влюблённая пара. Пожалуй, супруги. Но о них я вскоре забыла, потому что пока официант готовила коктейль, в кафе вошли две женщины. Подруги. Собственно говоря, что удивительного? Подруги пришли в кафе посидеть. Но на одной из них была одежда католической монахини, и по старой журналистской привычке прислушиваться, когда видишь что-то интересное, я навострила уши.

Зачем-то включили музыку, ту самую, под которую мы беседовали здесь с Эммой.

Леона Левис снова звала ввысь: «I just wanna be happy…»

Правда, с музыкальным центром что-то случилось. Мелодия то и дело обрывалась, как будто заедала старая пластинка.

Во второй женщине не было ничего особенного — весёлая, с кроткой стрижкой и в джинсах.

Я хорошо запомнила её лицо, но едва узнала бы в её в толпе.

У обеих женщин были приятные счастливые лица, но счастливые по-разному.

Монахиня села напротив меня, говорила мало, в основном спрашивала и слушала с выражением умиротворённой доброжелательности, исходившей не только от взгляда и улыбки, н о самогО её необычного в этом месте облика.

Говорила в основном её весёлая спутница.

По-видимому, да, они были подругами, хотя для меня оставалось загадкой, что свело вместе таких разных женщин. Или только кажется, разных?

Я тщетно пыталась расслышать, о чём говорили монахиня с подругой, но уловила только слова «забеременела» и «он хорошо зарабатывает».

Видимо, речь шла о какой-то их третьей подруге.

Монахиня одобрительно улыбалась и время от времени кивала головой.

Мне хотелось вместить в себя счастье сразу обеих женщин, но возможно ли это?