За столом уже теснились на пододвинутых стульях человек десять — в основном, студенты Воронежского культурного техникума. Большинство хотели стать актерами. Только молодой человек с длинными белыми волосами, похожий на художника, оказался профессиональным осветителем.
Режиссер начал с актеров, выслушал их по очереди, записывая в толстую тетрадь, кто что умеет.
Будущие актеры умели петь, танцевать, а двое — молодой человек и девушка — даже жонглировать и показывать фокусы.
— Это хорошо, — одобрил режиссер. — У вас будет возможность показать ваши умения на кастинге. Отпустив актеров, режиссер занялся нами. Сначала — молодым человеком.
— Со светом в принципе всё более или менее понятно, это надо видеть в действии…
В ту же тетрадь режиссер записал, каким оборудованием обладает молодой человек, и, наконец, уделил внимание мне.
Предполагалось снимать ремейк на известную картину, и из предоставленных сценариев пока не один не показался режиссёру достойным.
— Перевелись у нас Гайдаи, — посетовал он.
Я, конечно, выразила горячее желание попробовать себя в роли нового Гайдая и на ходу предложила несколько идей.
Режиссеру идеи понравились, но в ответ на вполне естественный вопрос «на какой ящик прислать сценарий?» вдруг отрицательно помотал головой: «Нет, за ящиком постоянно охотятся плагиаторы».
Наконец, мы договорились о таком варианте: какая-то его знакомая присылает письмо на мой ящик, а я в ответ присылаю сценарий.
… Через месяц в сети появилась информация о том, что снимается кавер-версия по старому доброму фильму, но… на другой киностудии.
Конечно, за этот месяц я подыскивала и другие варианты…
10.
— Что за ужасная помада!
От неожиданности я даже вздрогнула, хотя и знала: мой старый приятель Ёжик будет встречать меня на вокзале. Собственно говоря, я видела его всего второй раз в жизни. В первый он безнадёжно залил мой паспорт какой-то масляной гадостью, и неожиданным образом это сблизило нас.
— Я даже узнал тебя не сразу. Ты же на собеседование идешь! — продолжал он ворчать.
Красная помада мне к лицу, но спорить я не стала. В одном Ёжик прав: я приехала в Москву на собеседование и, пожалуй, откровенный акцент на губах был излишним, тем более, что я хотела произвести впечатление уверенной, но умеренной особы. Поэтому помаду я стерла.
— Другое дело, — одобрил Еж. — Успеешь еще находиться с яркой помадой. До собеседования, между тем, оставался час — не так уж и много, учитывая, что я имела весьма смутное представление о месторасположении офиса компании спортивного оборудование и пр. продукции для фитнеса, куда меня пригласили старшим менеджером. А Ёжику через час нужно было быть на лекции в литературном институте, где он, уже довольно взрослый дядя, учится то ли на третьем, то ли на четвертом курсе, потому что поступил с двенадцатого раза, исполнив свою мечту — стать профессиональным поэтом. Тем не менее, минут пятнадцать на разговоры «за жизнь» у нас оставалось. Мы сели на скамейку в метро на Алексеевской, откуда расходились наши пути.
— А у меня в Баку поставят спектакль по моей пьесе, — похвалился Ежик.