Анжелика разрыдалась:

— Ну и как я завтра в школу пойду⁈

— Как обычно, — ответила я, — и очень не советую прогуливать. Узнаю — расторгнем договор.

— Что мне теперь делать⁈ — продолжала размазывать слёзы Анжелика.

— Ждать бандитов, — безжалостно добавила я, — она поставят тебе второй синяк и будет симметрично.

— И вам поставят! — сварливо процедила Анжелика, затем увидела размазанный лак на своих ногтях, плюхнулась на пол и разревелась, истерически дрыгая ногами.

— И мне, — согласилась я, когда рёв чуть стих, — но, скорей всего, меня убьют.

Анжелика молчала, утирая злые слёзы. Моя судьба её интересовала мало.

— А вас тогда заберут в детдом, — добавила я контрольный и вышла в коридор.

Зашла к себе в комнату и без сил опустилась на продавленный диван. Пружины протестующе скрипнули. Ужас, как Любаша на нём спала, это же смерть для позвоночника!

Если получится выпутаться из этой ситуации — приобрету нормальную кровать.

Если получится…

В чем я сильно сомневалась.

Я не просто сомневалась, я вообще не верила в удачный исход событий. По воспоминаниям молодости, я помнила тот беспредел, что творился в стране: полная вакханалия, разгул преступности, да и бандитов стали воспринимать как романтических героев.

Остро закололо сердце, отдавая в левой руке. Я попыталась вздохнуть-выдохнуть — и не смогла, руку прострелило такой адской болью, что аж потемнело в глазах.

Дверь скрипнула.

Я открыла глаза и мутным взглядом посмотрела на дверь: это была Анжелика.

Увидев меня, охнула и подскочила ко мне:

— Тётя Люба, что с вами? — тонким голосочком запричитала она.

— Нитроглицерин дай, — прохрипела я, — быстро! В верхнем кармане сумки.