Пока я расплачиваюсь за аренду стволов, Аяно ждет в сторонке. На меня не смотрит, только иногда, краешком глаза. Похоже, обиделась. Знать бы за что? За аквапарк? За Бестию? За Ясну? За «командирушку»? Или…Неужели за чудан?
Выходим на улицу, под свет бледно-желтых фонарей и вдыхаем прохладный воздух. Мигает огнями ночной город. Вечером холодно без куртки. А скоро зима, все будем ходить в пуханах, как колобки. Хотя, мне и не нужно — демоник как-никак. Разве только, чтобы не выделяться. А так могу разгуливать в мороз хоть в шортах.
Оборачиваюсь к Аяно и натыкаюсь на ее острый взгляд. И давно ты меня разглядываешь, детка?
Аяно смотрит пронзительно и напряженно, будто сейчас на дуэль позовет. Или на совместное сэппуку с деревянным синаем. Пробую ее взбодрить:
— Поздравляю с победой, командируш…
— Тебе… понравилось… в бассейне?
О-о-о! Я не только хреновый разведчик, но еще и отстойный детектив. Так это были твои пальчики, командирушка?
Только открываю рот, чтобы ответить, как раздается грохот выстрела.
Б-А-А-Х!
— Перун! — кричит Аяно, и неожиданно на ее напряженных злых глазах выступают слезы. Кристально-чистые. Блестящие в туманном свете, как бриллианты. И сейчас не скажешь, что японка вечно хмурая бука.
А чего она ревет, кстати? Опускаю взгляд.
Градгроба за тестикул между ног!
В животе сквозная десятисантиметровая дыра. Просвечивается улица за спиной. Края отверстия шипят, обугленные пузырящейся кислотой. Бригантина не защитила? Что за дерьмо в меня запустили?
— В укрытие, командир — спокойно говорю я, отталкивая японку за высокое крыльцо. — Сядь.
Она послушно опускается на корточки. Я вместе с ней. Из-за угла не выглядываю — снайпер только этого и ждет. Скорее всего, винтовка однозарядная. Если это винтовка. Пускай и артефактная. Но вряд ли техника. Во-первых, звучал грохот выстрела. Во-вторых, пока Аяно лила слезы, я расслышал, как на крышах передергивают затвор, что, кстати, радует — стрелок близко. В-третьих, нас не изрешетили атаками. Живаюзеры, обычно, не сдыхают на одном выстреле.
Фрактал Гибы не справляется с кислотой. Она медленно жрет меня, расширяя рану. Тот, кто на нас напал, знал о Бригантине. Знал о регенерации. Умно пренебрег Отводом — потому что фуллтайм он не работает. В Афгане я неплохо так засветил способки. Теперь пожинаю плоды.
Аяно обильно течет. К сожалению, я сейчас про глаза.
— Ты чего нюни распустила, командир? — шепчу японке. — Соберись.
— Разве это не смертельная рана? — тычет пальцем в меня. Блин, тоже заметила, что дырка стала больше.
— Смертельная, — не скрываю. И она еще пуще плачет — только глазами, лицо гладкое, без морщинки. Но слезы бегут по щекам ручьями. Странная реакция. С одной стороны, полная собранность, с другой — эмоции выдают себя. По тому же Скомороху, уверен, вряд ли бы так было. — Но не хорони раньше времени, командир. Это можно исправить.