— Здрасте, командир, — пинаю Скомороха по ребрам.

Теперь это точно хруст костей. Сломанной игрушкой-ниндзя майор падает без сил.

— Я… х-х-х… шел к тебе, — кровь вытекает из вырезанной улыбки.

Вверху проносятся молнии, исчезая вдали, как снежок, пущенный по льду.

— Не сомневаюсь, — наклоняюсь и цепляю его за волосы. Поворачиваю лицом к себе. — Чтобы наподдавать лежачему?

В глубине круглых отверстий блестят бусинки слез. От боли. Все ребра ему перемешал.

— Кха-кха… Чтобы сделать неосзязаемым, — выдавливает майор.

Я задумываюсь. Неосязаемость гарантирует выживаемость в этом аду. Неужели, правда, хотел спасти?

— Почему?

— Ты мой солдат, — хрипит Скоморох. — Мой человек. Я в ответе за твою жизнь.

Ого. Прямо как в песне: «ты сердце не прятал за спины ребят».

— Щас расплачусь от благодарности, — разглядываю я надвигающиеся зарницы. Скоро накроет. — А зачем вся эта солянка?

— По-другому мне тебя не победить, — разъясняет «батяня комбат», а крови на маске все больше. — Ты оборзел… кхе-е-е-е… надо поставить на место, сопляк чертов, иначе на задании группу угробишь.

Врет? А я откуда знаю. Но если грохну, а он на самом деле «дядя честных правил», то обидно за мужика. Хотя мне больше жалко терять его силу. Столько демонюг можно положить этими фейерверками! Такой подрывник мне и нужен. Только без командирских замашек и послушный как тюлень в дельфинарии. Что ж, будем приручать.

— Ты никогда не победишь меня, — говорю. — Но сегодня и не проиграешь. Ничья типа.

Молчит, только на подбородке кровь пузырится от хриплых вдохов. Косит недоверчивым взглядом.

— Ага, — киваю. — За все надо платить, Петрушка. Кое в чем ты грандиозно ошибся, — я набираю воздуха в грудь для отменного спецэффекта. — ЭТО. ТЫ. МОЙ. СОЛДАТ.

Мы близко, да еще смотрим друг на друга в упор, и псих-буря почти вся достается майору. Яка заставляет его прилично вздрогнуть.

— Строй из себя и дальше отца-командира, — дергаю за маску ближе, заглядываю в полные горячих слез глаза. — Даже подыграю тебе, шут. Но всегда помни этот миг. Миг твоей бесполезности. Твоя неосязаемость против меня — говно. Твоя супербуря — херня собачья. Твоя жизнь — мой подарок. Никогда больше не дерзи мне. ТЫ. ПОНЯЛ. МЕНЯ?

Гордость не позволяет ему согласиться. Но и помирать не хочется, поэтому выплевывает: