— Кому сейчас просто? — фыркаю я. — Но придется потерпеть.

— Да терплю, из-за всех сил терплю. Но вот когда седая устраивает бананомарафон, сложнее вдвойне!

— Я ей запрещу.

— Не надо, — мотает Кали головой. — Не хочу, чтобы еще и ты мучался!

Мы возвращаемся в лагерь. «Зори» и поляницы тем временем разыгрались в пляжный волейбол. Бестию отдали в команду моим девушкам — те могли спокойно принимать от нее пасы, не боясь случайно коснуться. Разгоряченная спецназовка поворачивается ко мне, на лице румянец, в глазах азарт и счастье. Я отвечаю веселым взглядом. Несложно догадаться, что раньше командные игры для нее были под запретом.

Солнце заходит, сверкая на мокрых попках девушек. Их груди подпрыгивают, а стройные ноги напрягаются. Но вскоре темнота прерывает игру, и мы усаживаемся вокруг костра. Снова пьем самогон, едим мясо, «зори» рассказывают смешные истории из армейской жизни. Почти в каждой чем-то отличился майор Али.

— Нам с Крокодилом нужно было спустить в ущелье короба со снарядами для РПГ-26, - говорит Слепой Кот. — К гранатометчикам на позиции — чтобы обстрелять врага через сопку. Так Али брякнул: «Аднака, зачам крук делать? Граниты же в сапке нужна!». Не успел я глазом моргнуть, — на этом моменте истории слепца все смеются, — как крокодил сам хватает снаряды и без всякой гранатометной «палки» забрасывает их через сопку. Враг подрывается, мы возвращаемся домой.

Громкий смех сотрясает долину. Разговоры продолжаются до десяти вечера, потом как-то незаметно все разбредаются спать на лежанки. Только японка остается до последнего, ее взгляд устремлен в черноту за берегом.

Аяно просыпается на покрывале у потухшего костра. «Зори» ушли, а над головой бесконечное звездное небо. Оно настолько глубокое, что японка чувствует себя одинокой.

— Зачем ты хотела снять с меня маску? — вдруг раздается сверху, словно из самой звездной пропасти.

Рядом с Аяно на покрывало опускается Перун. Его непроницаемая маска сливается с ночью.

— В чем ты меня подозреваешь?

Японка прикусывает губу. Она чувствует жар и близость человека рядом, но протянув руку, касается лишь пустоты. Будто Перун отодвинулся, избежав ее касания.

— А тебя есть в чем подозревать? — спрашивает она.

— Кажется, если в командовании появится предатель, ты уже знаешь кого обвинить.

— Это будет целиком твоя вина, — рычит Аяно. Ее раздражает ощущение, будто она говорит с привидением.

— Конечно, — она слышит усмешку в голосе Перуна. — Главное, не струсь.

— Если кто и трусит, то это ты, — японка пытается взять его на слабо. — Прячешь лицо…

Неожиданно силуэт Перуна заслоняет от нее звезды.

— Значит, тебя волнует мое лицо, — она слышит скрип кожаных ремней, а через секунду ее лицо опаляет дыхание из освобожденных губ. — Хочешь его посмотреть или потрогать?