Сильное влияние на танец Айседоры в этот ранний период оказала школа Франсуа Делсарте или, по крайней мере, его теория движений тела. Сегодня основным источником информации об этой теории является книга пионера американского танца Теда Шоуна «Малейшее движение». Шоун описывает теорию Делсарте, пользуясь работами его учеников, а также собственным опытом, поскольку брал уроки у миссис Ричард Хови, ученицы сына Делсарте — Густава.

Аллан Росс Макдуголл¹⁴ предположил, что коль скоро Делсарте был в основном педагогом по вокалу и что его единственный американский ученик — Стил Маккей¹⁵ был актером, «пластические и мимические теории, приписываемые Делсарте, на самом деле представляли собой лишь добавления самого Стила Маккея к методам своего учителя».

Но что бы там Маккей ни добавил к мыслям Делсарте, эта сентенция не учитывает факт, упомянутый выше, что миссис Хови тоже преподавала движение, и то, что Шоун почерпнул у нее, было, по существу, учением старшего Делсарте.

То, в какой степени учение Франсуа Делсарте было посвящено движению и жесту, не может быть доподлинно отражено в данной работе, так как все материалы по Делсарте и его собственные труды находятся в распоряжении Государственного университета Луизианы и открыты лишь для учащихся. Отказав Шоуну в праве ознакомиться с этими материалами, доктор С. Л. Шейвер объяснил свой отказ тем, что Делсарте занимался вокалом и речью, а это для танцора не столь важно.

Однако нет сомнения, что Айседора изучала то, что считалось теорией движения Делсарте. Гордон Крэг в своей автобиографии¹⁶ пишет, что однажды нашел в чемоданах Айседоры книгу Делсарте. И сама Айседора периодически ссылалась на него, говоря: «Делсарте — основатель всех принципов гибкости и легкости тела — заслуживает всеобщей благодарности наших скованных и закрепощенных танцоров. Его теория, содержащая в себе веру и необходимые рекомендации в области танца, дает исключительно плодотворные результаты»¹⁷.

Кто же такой был Делсарте и что представляет собой его теория (или то, что преподается от его имени), которая оказала несомненное влияние на молодую Айседору?

Франсуа Александр Николя Делсарте, родившийся 19 ноября 1811 года и умерший 20 июля 1871 года во Франции, не был танцовщиком. Он учился музыке, был теоретиком движения и педагогом по вокалу. Начинал он как певец, обучался в Парижской консерватории, но потерял голос и решил разработать новый метод обучения. Для того чтобы досконально изучить устройство гортани, он посещал анатомический театр в медицинской школе. Анатомия пробудила его интерес к проблеме влияния строения тела на движение, что далее заставило его изучить связь между движениями и эмоциями. Долгие годы он наблюдал, как двигаются люди в обычном состоянии и в состоянии стресса. Он наблюдал, как играют дети и как работают взрослые. Он посещал психиатрические лечебницы и изучал поведение людей во время несчастных случаев. «Из своих наблюдений, — пишет Маргарет Ллойд в «Борзой бук оф модерн данс», — он разработал систему драматической выразительности, и некоторые из его учеников были выдающимися актерами своего времени».

А у Теда Шоуна мы читаем: «Хотя Делсарте при жизни был известен в основном как преподаватель вокала и декламации и примерно две трети его лекций были посвящены дикции, тону и другим аспектам поющего и говорящего голоса, именно разработанные им законы жеста и движения, которые не признавались танцовщиками его времени, оказали столь сильное влияние на американский танец через тридцать лет после его смерти»¹⁶.

В сентябрьском 1898 года выпуске балетного журнала «Директор» миссис Ричард Хови, ученица Густава Делсарте, писала: «Наклонитесь немного вперед… эта поза менее утомительна и более артистична. Кроме того, она более естественна. На самом деле, что лучше для здоровья, то и красивей… Если кто-то хочет принять красивую позу, не прилагая к этому больших усилий, нужно лишь поставить ноги в правильную позицию, а остальное за вас доделает гравитационная сила». А «правильная позиция» достигается небольшим осмыслением механических законов, которые управляют телом». Эти замечания относятся к теориям Делсарте, так впечатлившим Айседору. Красиво все то, что естественно: настоящее движение — синтез строения тела и гравитации. Молодая танцовщица была потрясена его утверждением, что все естественные движения людей несут в себе выражение либо мысли, либо чувства, либо мотива. Согласно замечанию Шоуна, Делсарте говорил: «Нет ничего ужасней и прискорбней, чем жест, не несущий в себе никакого смысла». Он также настаивал на том, что самыми выразительными бывают невольные жесты. Делсарте разделил тело на три основные зоны: голова (умственная зона), верхний торс (эмоциональная и духовная), нижний торс (жизненная и физическая) — и утверждал, что каждое движение определяется тем, в какой зоне оно рождается¹⁹. Здесь важно отметить, что позже Айседора решила, что источник движения зарождается в верхнем торсе, и в танце ее интересовала эмоциональная и духовная стороны.

Система Делсарте, которую Айседора изучала в детстве, была, видимо, значительно измененным учением французского маэстро. Когда Дунканы подросли, они под влиянием Делсарте создали композицию, где молодые люди с жестами, которые они полагали соответствующими теории Делсарте, декламировали стихи, а девушки в греческих одеяниях²⁰, белых париках и с выбеленной кожей принимали классические позы²¹. Видимо, воспоминания об этих представлениях позволили Айседоре в 1925 году сказать своему молодому другу, журналисту Уолтеру Шоу, что она «изучала Делсарте» и ничего у него не поняла²². Однако она так не думала, когда росла в Сан-Франциско. Более того, она напечатала на своих визитных карточках «Профессор по Делсарте», в чем призналась тому же Шоу²³.

Танцевальные классы Дунканов процветали, и, по счастью, вскоре у них появилось достаточно большое помещение. Это был внушительный дом на углу Саттер и Ван-Несс-стрит²⁴ в Сан-Франциско, который Джозеф Дункан, поправив свои материальные дела в Лос-Анджелесе, решил купить для своей бывшей семьи. Однако, памятуя о прежних неудачах, он оставил право собственности за собой²⁵.

По словам Айседоры, после развода Дункан совершенно исчез из жизни своих детей, и она не сохранила о нем никаких детских воспоминаний за исключением одного случая, произошедшего, когда Айседоре было семь лет. Однажды, как вспоминает Айседора, незнакомец в высокой шляпе попросил проводить его в квартиру миссис Дункан.

«Я — дочка миссис Дункан», — ответила я.

И вдруг он схватил меня на руки и, плача, стал осыпать поцелуями. Я была потрясена происходящим и спросила его, кто он такой. На это он ответил со слезами на глазах: «Я твой отец».

Я была в восторге от такой новости и бросилась сообщать об этом своей семье: «Там человек, который говорит, что он мой отец!»

Миссис Дункан сначала испугалась и не захотела видеть бывшего супруга, но потом передумала и разрешила детям познакомиться с ним. Айседора, к своему большому облегчению, обнаружила, что ее отец оказался не только весьма представительным мужчиной, но и обаятельным. И она полюбила его²⁶.

Через несколько лет после этой встречи, в 1893 году, когда Айседоре было уже шестнадцать, Дункан купил семье дом. Это было очень красивое здание с большими танцевальными залами и каминами. Для детей Дункан, которые выросли в крохотных комнатушках, он казался настоящим дворцом. Ко всему прочему, в доме был тайник или, по крайней мере, достаточно просторное место между стенами, где могли прятаться юные Дунканы²⁷. Во дворе размещались теннисный корт, ветряная мельница и конюшня. Августин переоборудовал конюшню в театр, на сцене которого играл роль Рипа Ван Винкля, приклеив бороду, сделанную из мехового коврика²⁸. Воодушевленные успехом этого представления, Дунканы поставили еще несколько спектаклей, успех которых позволил семейной труппе отправиться с гастролями по побережью. Дунканы были полны решимости стать профессиональными артистами.

В 1894 году, когда семья жила в Сан-Франциско, младшая из Дунканов была впервые упомянута в издании Лэнгли «Городской справочник Сан-Франциско» под именем, которое впоследствии получило мировую известность: «Мисс Айседора Дункан. Преподаватель танца».

Вскоре после этого Джозеф Дункан вновь потерпел финансовый крах, и дом пришлось продать. Но он сослужил свою службу, дав семье некоторую передышку от бедности и неустроенности. И Дунканы всегда с благодарностью вспоминали два года, проведенные в нем.