С Ульяновым шутить не особо хотелось. Да и ноги размять не мешало бы.

— Пару минут постойте. Если кто-то спать хочет, есть место для отжиманий. Рыжов?

— Я, Пал Палыч! — ответил Артём.

— Вот он! Мой любимый курсант. Ты знаешь, что от тебя у парашютного спорта одни неприятности. С Казановым на пару сговорились?

— Чем мы... навредили? — непонимающе ответил Тёмыч.

— Ну как же — статистику по прыжкам ты мне портишь. Да ещё и вывел из строя одну из моих парашютисток-разрядниц.

По классу прокатился смех. Всем было ясно, что речь шла о Свете.

— А друг ваш, Виталька, её сестру, Наташу, забрал ещё раньше с собой в первопрестольную, — вспомнил Ульянов нашего Казанова. — Отставить скалится. Ладно, это всё шутки. Как супруга?

— Всё хорошо. В больнице лежит.

— Странное у тебя понимание о хорошем. Он всегда такой балбес? — спросил он у Куркова.

— Периодически. Света со дня на день должна родить просто, — улыбнулся Макс.

— Ооо, ждём тогда новостей хороших. Справляешься с капризами? Или в училище скрываешься от неё? — усмехнулся Ульянов.

— От неё и здесь не спрячешься, — ответил Темыч.

— Всем взводом решаем проблему, — сказал я.

— Надо помогать. Держаться всегда надо вместе, даже в таких ситуациях, а на войне тем более. Тааак, всем сесть! Писать не надо. Слушаем, запоминаем. У кого не получится, ощутите в полёте.

— Пал Палыч, так мы уже знакомы со всей экипировкой, — сказал Макс.

— С гермошлемом ГШ-6? — выложил преподаватель перед нами на стол данное приспособление, похожее на шлем космонавта.

— Пару раз уже летали в таком, — сказал я.

— Это хорошо. Самое главное, что эта штука защитит вас на высоте от последствий разгерметизации. Но это не значит, что вы должны продолжать полёт в таких условиях. Это не война.

— Предлагаете тихо и мирно заходить на посадку, если у нас с фонарём кабины что-нибудь случится? — спросил Макс.