Следующие три дня, к моему удивлению, мы так и катили по трассе на Умань, не привлекая внимания, даже полицаи особо на нас не смотрели. Да и мало их было, видать где-то срочно задействовали. Однако это счастье не могло длится вечно. Мы как раз село очередное проехали, там и железнодорожная станция была, когда на перекрёстке шестеро полицаев и три немца на посту увидели. Мы к ним не спеша катили. Я сидел, облокотившись о мешки со скарбом спиной, как их увидел, ну вот задом почуял неприятности. Сам я уже второй день сажусь, и даже вчера вечером начал ходить, чуть голову для виду кружило, хромал, но начал ходить, что радовало Наталью Серегину до слёз. Хорошая женщина. То, что раны я все заживил, как раз вчера и закончил, и сейчас приводил к телу к идеалу, понятно никому говорить и не думал. Просто показывал быстрое выздоровление. Вон Андрей тоже, осторожно, но рукой иногда пользовался. Без натуги, где придержать надо, кости на руке на семьдесят процентов срослись, я уже не вмешивался, дальше сами зарастали. Занимался только собой, поэтому не до техники, хотя всё стрелковое оружие обслужил и почистил. К слову, выкинул кило на двести того, что мне не нужно, закончив перебирать трофеи, освобождая хранилище. Да и качается оно, на полтонны уже есть свободного. Вот ехали, ехали, а тут это. Мы насторожились, переглядываясь, и я сказал, успокаивая:

- Если что отберут, отдайте без криков, а ночью всё вернётся. Я боженьку попрошу.

Те повздыхали, видеть не я один неприятности ощущал, но без слёз, действительно отдали всё. Да те остановили, согнали с телег детей, меня тоже, и закопались в вещах. Всё переворошили. Все три немца с удовольствием дегустировали тушёнку, они её себе всю забрали, а полицаи, переворошив скарб, покидывали на пыльную обочину, забрали обе телеги и коровы, сообщив, что те реквизируется на нужды германской армии. Так что собрали всё что брошено, сложили удобнее и пошли дальше. Документы проверили наши, но не заинтересовались, видимо информация о погибших карателях ещё не дошла до кого нужно, хотя их наверняка уже ищут. Я сам шёл, все загружены были, даже Андрейка мешок с курами нёс, я один свободен был, и так хромая шёл. Ушли мы от села, до заката успели, километров на пять. С двумя передышками, вещей хватало, там даже пуховая перина была, но ничего, справились. Там и встали на отдых. Бабы поревели, но это нормально. А как усыпил всех, полетел обратно к селу на одеяле. Пора возвращать своё и брать компенсацию. Долетел можно сказать со свистом… Ну тихо ветер шуршал, так что не сильно преувеличиваю. Село спало, кое-где свет горел, несколько полуночников по улочкам прошло, а я искал своё добро. А тут же и станция железнодорожная, небольшой узел, заглянул, и обнаружил Взором в одном из вагонов, полицай сторожил, колбасы, сосиски и даже сливочное масло с шестью головками сыра. Их отдельно в коробках перевозили. А у меня места нет, что там полтонны. Я чуть не взвыл. В общем, прикинул всё и понял. Техники я себе ещё найду, её вокруг много, а вот такую находку, вот так на шару найти, куда сложнее. Так что грузовик и броневик на одной из улиц в ряд машин поставил, в кузов бензин и снаряды, и вернулся к вагону. Полицай быстро умер, а все восемь тонн содержимого вагона, убрал в хранилище. Как раз ушло, пятьдесят кило свободного осталось.

Дальше уже конкретно искал своё, нашёл и телеги, и лошадей, и коров. Забрал их. Нашёл и полицаев, и тех трёх немцев с поста, умертвил, с помощью ножа, шеи решил не ломать, след, забрал что у нас отобрали, загрузил провизией, я у полицаев увёл два мешка свежемолотой муки, третий ко мне в хранилище. Как раз заняло оставшееся свободное место. Горшки с тушёнкой нашёл, жалкий остаток, и вот так покатил к нашим. Лошади кстати свежие, другие, я молодых взял, а не тех стариков, что ранее были. Добрался до своих, разбудил, и пока те радостные охали, встречая свою животину, сказал:

- Боженька наказал полицаев, померли они. Как бы погоню не выслали, уезжать сейчас надо.

Так что загрузились, и мы поспешно уехали, дети, да и я, спали. А возницы, катили, нахлёстывая лошадей. Действительно свежие, укатили за ночь на двадцать километров, пока не ушли с дороги и не встали отдыхать на берег речушки. Повезло, что попалась. А это немало проехали. Утром, другие женщины, пока Наталья Сергеевна и одна из евреек спали, приготовили завтрак, дали лошадям отдохнуть часа три, запрягли и дальше двинули. А поиски серьёзные развернули, грузовики с солдатами проскакивали, самолёт в небе крутился. Найти где-то свободный смогли. Это что, содержимое вагона командующему охраны тыла везли, и теперь ожидали порки за потерю? Хотя, я оставил технику на улице, но не забыл заминировать. В кабину каждой сунул по канистре с бензином, к ним гранату прикрутил, наши «Ф-1», и медную проволоку к дверцам, потянут и взрыв. Там без замедления, сразу подрыв. Да нет, вряд ли, пока убитых найдут, пока тревогу поднимут, когда ещё обратят внимание, что техника не их и залезут внутрь? Однако надеялся, что подрывы будут. Ухали далеко, если дымы и были, уже не видно. Возвращать техники за вот так живёшь, не хочется, а яркий фейерверк оставить за спиной ещё как хочется, вот это я как раз и не прочь. Жаль сразу сжечь не мог, тихо надо было уйти, а так был доволен, и своё вернул и довольно ценные припасы для войны добыл. Размен считаю в мою пользу. Правда, не выкладывал на общий стол. Если немцы даже учуют у нас запасах колбасы, то представить страшно что будет. Нет, рисковать не буду, позже, может быть, но не сейчас.

А так к обеду мы ушли на второстепенные дороги, подальше от главной трассы, тут поспокойнее. Конечно не прямая трасса, с которой мы ушли, покататься придётся, но зато безопаснее. Если только какие шальные полицаи встретятся, но против них у меня разговор короткий. И следующую неделю действительно спокойно доехали до Умани, объехали её, снова на трассу вышли и двинули по ней. Причём теперь у нас две телеги и пролётка с двумя конями. Нагнали нас дня два назад четверо полицаев со спины, приказали остановится. Ещё одни бандиты. И тут нашёлся доброволец, что из автомата застрелил троих своих подельников, и в ужасе орущий сунул горячий ствол в рот, и застрелился. Телекинез рулит, а у нас новые трофеи. Пролётка с вещмешки и запасами. Всё прибрали, оружие снова не взяли, тела спрятали в кустах, и покатили дальше. Олеся Михайловна с дочкой на пролётке ехали. Бросить, да тем даже в голову такое не пришло, не смотря на опаску опознания этой пролётки и коней. А вот на меня стали задумчиво поглядывать, похоже связали действиях тех со мной, крестились, в эмоциях в мою сторону появилась опаска. Даже как-то неприятно.

Хранилище качается, закончив с модернизацией тела откровенно получал удовольствие от путешествия. Даже пару раз рыбалку устраивал и не стоит даже сомневаться, рыбы добыл достаточно и была она пожарена на противне и уха отварена. Вкусно. Запасов немного оставалось, но до Днепропетровска точно хватит. По трассе на него мы всего километров сто проехали за три неполных дня, когда снова неприятность. Новый пост, отобрали всё, в этот раз и всех коров и даже кур. Объяснение то же, на нужды германской армии. Ночью я всё вернул, кроме одной коровы, её забить и разделать успели. Тушу забрал. Поэтому и ушли в сторону от трассы, там всё же действительно безопаснее. Всех немцев и полицаев, где вещи нашёл, и тех что с поста, уничтожил. А свидетели, они нас видели и могли навести. Вот дальше без особых проблем доехали до берега Днепра. Всего трое уничтоженных полицаев. Один раз одиночка и второй раз двое выехали на нас верхом из-за рощи. Коней забрали, сёдла в телеги. Нечего было пытаться нас ограбить. Украинцы, по говору с западных областей. Тот что одиночка, русак, из наших предателей. От деревни нагнал. Тоже поживится хотел. Днепропетровск был почти в пятидесяти километрах справа, слева до Кременчуга около семидесяти, может чуть больше, когда мы на берег Днепра вышли. А что, я разведку ночами проводил, изучая куда лучше ехать, а то в этих полевых дорогах быстро забудешься. У мостов в городах я сам не хочу появляться, вот и нашёл случайно эту понтонную переправу. Правда, ею пользуются немцы, но заплатим, да курицы хватит, и нас пропустят в свободный момент. Мы к вечеру подъехали, я решил нужно рискнуть, подъехали, благо как раз дорога опустела, и больше знаками попросил унтера из охраны пропустить нас, показывая связанную курицу. Тот два пальца показал. Многовато конечно, но нам не до жиру, пропустил бы. Сбегал за второй, и тот пустил на мост, задумчиво поглядывая на наших коней и добро. А так по берегу чуть ниже по течению спустились и там встали на отдых. Переправа хорошо охранялась, хотя и видно, что недавно развёрнута, дорогу не сильно убить грузовики и танки успели, взвод пехоты на охране и по зенитной батарее с двух сторон. И наши о переправе знали, свежие следы бомбёжки были, и чуть дальше обломки сбитой «пешки».

Пока готовили ужин, уже привычно за это время разворачивая лагерь, я сказал:

- Видели, как немец смотрел на лошадей? Дальше не проедем, отберут и уже не вернёшь, боженька не поможет. Теперь только ночами едем, а днём отдыхаем и спим. Думаю, отдохнуть нам надо, пару дней тут постоим, а потом как стемнеет, поедем.

Я рыбы наловил, крупных довольно, плотву и лещей, часть пожарили, часть засолили в чугунке, кусками, на завтра. Я выдал соли. Уже стемнело, час как, мы у костра сидели, негромко пели песни, уже традицией стали, когда я тихо сказал:

- На нас кто-то пялится из кустов, тех дальних. Кажется, это наш лётчик, сбитый. Андрей, сходи за ним, покормим.

За последний месяц я потихоньку, но взял власть в нашей группе, даже Андрей уже не возражал на это, хотя в первое время было дело, возмущался. Так-то официально старшей у нас Наталья Сергеевна, но все знали кого та слушала, и как показал опыт, правильно делала, ни разу не ошибся. А за ней и остальные так повторять стали. Поэтому и Андрей, а косынку и бинты на руке тот уже не носил, встал и направился к кустам. Дошёл, лётчик скрылся с глаз, они явно о чём-то поговорили, и вернулись уже вдвоём. Тут на него наши бабы и налетели со слезами радости, свой, пусть слегка потрёпан, небрит, но свой. Лейтенант, судя по погонам. Даже малые слабо понимая, что происходит, тоже того за ноги обнимая, цеплялись за галифе и ревели в три ручья. Мы с Андреем за этим наблюдали с лёгким охренением. А вот лейтенант ничего, стойко держался. Я пока в тарелку накладывал два куска жареной рыбы и полкуска лепёшки. Из готового у нас только это осталось. Хотя котелок подвесили, чаю попьём, заварка моя, я килограмм выдал Наталье Сергеевне, и та прятала мешочек как величайшую ценность. Тут это действительно ценность, наконец от лётчика наши отстали, смотрели как тот жадно ел, ну и он сообщил, что с бомбардировщика, штурман, командир погиб, стрелок серьёзно ранен, тут недалеко, в бреду. Похоже заражение пошло.

- Боженька поможет, - кивнул я.

Сбили их дальше от Днепра, они сюда тянули, потом пешком. В общем, стрелок на той стороне, а река не мелкая. Форма у того сырая была, это да. Я поговорил с офицером, сказал, что мы ночью двигаемся, возьмём обоих с собой, но днём спать раздельно будем, чтобы если на нас немцы или полицаи вышли, не застукали их. Тот план вполне принял. А пока решили переправить сержанта сюда, выдали лейтенанту топор, Андрея в помощь, и те отойдя подальше, почти на километр, начали рубить сухие ветки для плотика. Приправлять раненого будем. А Олеся Михайловна, она одна умела плавать, уплыла на ту сторону с узелком на голове, и найдя, лейтенант точно описал где оставил, покормила стрелка, без сознания, но глотал. Лепёшки на молоке. Две коровы, молока вдосталь, кружками пьём, каши варим, вот лейтенанту тоже налили. Под утро, едва успели до рассвета, переправили стрелка. Тот действительно плох, их пять дней как сбили, тут уже не воспаление, а гангрена пошла. Так что усыпил всех, лошади и коровы пасутся в стороне, я приглядываю, без охраны оставлять нельзя, куры тоже бегают и клюют жучков, их долго связными держать нельзя, и занимался сержантом. Три полные медитации, но вытащил обломки, кажется часть фюзеляжа самолёта, часть осколки от снаряда, почистил рану и стал убирать гангрену, кромсая омертвевшие ткани. В общем, к обеду, стабилизировал того. Всё, дальше уже сам вылечиться, даже наложил свежие бинты. У меня было несколько бинтов в запасе, с немцев, вот один и наложил. У того две раны, на бедре и ниже колена, икра подрана, забинтовал. Теперь только время ему поможет.

Дальше разбудил Дашу, а что, Андрейка всю ночь работал, а она спала, велел искупаться, чтобы сон прогнать, и охранять нас, особенно лошадей и коров, и сам спать. И да, лётчики от нас в ста метрах в кустах спали, типа они не с нами, и мы не с ними. А так неплохо привели эти два дня на берегу Днепра, мы планы не меняли, отдыхали, купались, рыбачили, засолили рыбы в запас, будем жарить в пути, когда захотим, и ночью двинули дальше. Пока отдыхали, я носился полуголый, раны уже всё, зажили, для всех я восстановился, только багровые шрамы остались. Штурман выяснил откуда они, да и почему мы тут, и только скулами играл. Сержант уже в себя пришёл, чем порадовал лейтенанта, румянец на щеках, сам ел. Вот его усадили, полулёжа, на пролётку, тут ход плавный, и так не спеша покатили дальше. Как сообщил штурман, до наших по прямой где-то сто пятьдесят километров, и их нужно пройти. Ну или чуть меньше. Так и двигались, ночами по тридцать километров, иногда тридцать пять проходили. Днём вроде и не прятались, это лётчики в стороне устраивались, с лошадьми и коровами поди спрячься, их пасти на травке нужно, но особо нами не заинтересовались, да и дороги тут второстепенные. И вот за пять дней мы прошли немалое расстояние, до передовой недалеко, где-то километров десять, уже громыхание слышно, рядом немецкие пушки били. А мы в овраг спустились и тут устроились. Лётчики как обычно в сторонке, ждали, когда ужин готов будет. Костёр мелкий я развёл, бездымный, привлекать дымом к нашей стоянке врагов я не хотел. Однако именно по запаху готовящейся похлёбки нас и нашли. Причём, наши же. Разведка той советской стрелковой дивизии, что на этом участке оборону держали, лейтенант пришёл, пообщались. Старшим у разведчиков тоже лейтенант был, только младший. Да и было их всего семеро, с радистом. Они ещё осуществляли корректировку ударов нашей артиллерии.

Стоит отметить, что офицер-разведчик был в корне с нами не согласен, не проведём мы телеги и живность, расстреляют нас, тут сплошная оборона, окопы, но мы бросать нажитое не желали. Да и я сколько сил приложил для сохранения. Пройдём. Я даже доски заготовил положить, и по ним над окопами провести повозки. В общем, тот рукой махнул, но своим сообщение чуть позже отправил, у них шифрованная связь, чтобы с той стороны ждали. На позициях какого полка мы пройдём тоже сообщил. Дальше те убежали, у них своё задание, а мы отдыхали, поели, а разведку тоже покормили, и спали. А ночью двинули к передовой. Причём, я был недоволен, а тем, что за полтора месяца на пять тонн накопил свободного места в хранилище, а ничего интересного вокруг прибрать не нашёл. И на одеяле не полетаешь, я веду колонну, бросать нельзя, мы прошли почти до самой передовой, обойдя миномётную позицию, там дальше оставил своих, я на одеяле метнулся к окопам, и снял не только часовых и наблюдателей, но и свернул шеи вообще больше сотни солдат, что спали в окопах, на участке в триста метров, так что вернулся, доски мы положили, проехали, забрали с собой, и дальше. Коровы к задкам телег привязаны. Вообще животные тоже привыкли двигаться по ночам. А дальше свои. А мы по минному полю проехали, только мины объехали. Я сбегал, нормально опознались, ждали нас, так что снова доски, свои использовали, и перебрались на ту сторону. Тут уже ждали. Санитары с носилками забрали раненого, лейтенант тоже ушёл, его к особистам увели, а нас в тыл, километра на два, в овраг, где полевая кухня стояла. Вот тут и стали мы устраиваться.

На передовой шум, бои, перестрелка, детей пугали, артиллерия работает, а это тех уничтоженных немцы обнаружили, вот злость на нас и срывали. Час почти ждали, пока стихнет. Дальше успокоилось, снова тишина, и спать легли. Я своих усыпил, а сам метнулся на одеяле к немцам. Вот-вот рассветёт, надо успеть. Я там вроде полевую кухню недалеко от миномётчиков заметил, может припасы найду? Всё точно, была кухня, уничтожил поваров, те как раз допекали очередную порцию хлеба в самодельной печи, весь хлеб прибрал, сотню буханок, включая те, что из печи, горячие, потом в землянке нашёл склад припасов. Да так, небольшой, ротный, но несколько мешков со свежими овощами, а конец августа уже, да с крупами, забрал, как и ящики с разными консервами. Да на две тонны где-то всего добычи. Одной картошки двенадцать мешков было. И сразу метнулся обратно, а всё, светлело. Едва успел. Даже лёг и в одеяло завернутся. Ну всё у своих, скоро двинем в тыл. Надо вещевой рынок найти, а то одежда у меня та же, в которой очнулся, её отстирали от крови, прорехи зашили, но как была рваниной, так и оставалась. Замены не было. Обуви тоже. Да и не до того было. Тут и уснул.

Проснулись не от шума боя, ну так ленивой перестрелки, а повар нас поднял, на кухне каша готова была и тот нас покормил. Дальше особисты нами занялись. Ну детей не брали, а вот всех старших опросили. Записали как картели в деревне действовали, и остальные, пока к своим не вышли. Подивились нашим приключениям. Всех врач осмотрел, долго изучал раны мои, качал головой. Видно ж что не зашивали, так заросли. Аусвайсы забрали, наши их сохранили, и выдали справки от своей части, что мы проверены и идём в тыл. А вот трофеи забрали, это телегу и пролётку. Правда, то что это теперь наше имущество, признали, выдали справки об изъятии, по ним после войны владельцам имущества вернут такое же. Нашу телегу не тронули, на неё всё перегрузили, и мы покатили в тыл. Обе коровы тоже. Откуда две, когда одну забили? Так у немцев и увёл по замене. Забыл сказать.

Мы только на дорогу выкатили, надо подальше ехать, благо проверку прошли благополучно и странные моменты особистов если и заинтересовали, то заострять внимание на этом те не стали, а тут вдруг Наталья Сергеевна закричала: