***

Айвен Редверт-Краснофф и Борис Мойс-Донкин приятно-случайно столкнулись на премьере "Войны и мира" в Императорском театре массового присутствия. Классическая старинная фабула французского графа Пьера Бомарше-Безухофф неиссякаемого интереса у них не вызывала, поскольку они оба придерживались традиции, гласящей: легитимным автором стародавнего сценария является граф Леон Толстой-Яснополянски- знаменитый творец неподражаемой "Энн Каренин". Посему в новом пансенсорном шоу они находили массу досадных анахронизмов и раздражающих несоответствий духу того времени. Им не пришлись по вкусу роскошные автомобили аристократов, съехавшихся на бал, предложенное угощение сплошь из чизбургеров и хот-догов, а в вестибюле неработающие игральные автоматы. Не вызывала у них восторга и ходульная игра главных героев, а Натали Ростов, на взгляд маркграфа Редверта, представлялась падшей женщиной, эдакой Травиатой безвкусно демонстрирующей на балу полное отсутствие нижнего белья под пышными, но короткими юбками. По его мнению, на изначальной Земле в начале XIX века по древнерусскому обычаю незамужние девушки носили плотные шелковые кальсонеты с кружевными завязками у щиколоток. А полупрозрачные туники грудастых флейтисток из женского джаз-оркестра безграмотные продюсеры и режиссеры сего пансенсорного непотребства без тени стыда позаимствовали в Египте времен фараонов или на вечеринке североамериканских бутлегеров в эпоху борьбы с пьянством и алкоголизмом, пришли к палеографическому заключению тонкие ценители театрального искусства досточтимые сэр Бо Донк и сэр Айв Ред, посчитав дамскую эротику драматургически неуместной посреди "Войны и мира".

Вместе с тем, посещение нового прочтения и пансенсорного воплощения старинного сюжета о войне и мире для обоих театралов явилось мероприятием светским и в какой-то мере политическим. И тому и другому следовало сегодня непременно выйти в столичный свет, раскланяться с имперскими дигнитариями, за руку поздороваться с популярными звездными политиками и прочая, для чего самым удобным способом было показаться в костюмированном обличье на историческом московском балу. С кем нужно доктор Редверт и магистр Донкин встретились и переговорили до и после бала. Неважно, если они оба сочли неподобающим моветоном танцевать мазурку с безобразно облаченными актрисами и лавировать между эклектически одетой, неловко передвигающейся столичной публикой из зрительской массовки, так же волей-неволей подключенной к пансенсорному театрализованному шоу без права вмешательства в сюжет, замены антуража и реквизита.

Свобода воли в театре массового присутствия непозволительна — таковы театральные условности и ограничения. Здесь пользоваться можно лишь тем, что для вас приготовили режиссеры и программисты, а кому не нравится, может не участвовать или посидеть где-нибудь в сторонке, терпеливо дожидаясь смены эпизода и декораций. Аналогично поступили джентльмены Айв Ред и Бо Донк, уединившись как бы за картами в соседней гостиной. Переход на отстраненный уровень восприятия, программное отключение от публики и актеров в театрах массового присутствия правилами хорошего тона допускалось. Хотя, за исключением тех, кому требовалась конфиденциальность, отстранением мало кто пользовался, в театр ходили, чтобы на людях повеселиться громко и с музыкой. Иначе за что сумасшедшие деньги платим, почтеннейшая публика?

— … Досточтимый доктор Донк, пожалуй, здесь нам никто не помешает. Мы теперь суть запасной интригующий реквизит и декорации. С нашего общего согласия доступ разрешен, сами понимаете, только модераторам шоу.

— Благодарю за гуманное предложение, доктор Ред. Нам с вами не помешает лицеприятно отдохнуть от надоедливого общества. Нас не видят, не слышат и подойти не смеют…

— Значит, нам никто не воспрепятствует поделиться друг с другом приятным и хорошими новостями. К примеру, о вашей работе над четырехмерными диамагнетиками?

— Ох-ох-хо, коллега, у нас как раз тот несчастный случай, когда отсутствие новостей есть весть горестная и печальная. На Теллусе Терциум у Тас Дашко из "Дивион" эксперименты по магнитной стерилизации наноинфильтрантов и конструированию терминирующих ЭМ-нанофагов, и то проходят более удачно, чем в моем университетском центре… А что доктор Бармиц? Насколько я знаю, вы с доктором Алмо зачастили на Сирин Веди. К тому же, грант, выделенный нашему дорогому Бармицу, значительно превышает скромное вспомоществование, оказанное мне имперской комиссией…

— У нашего доктора супрематикуса кое-что выходит, надо сказать. Обещает через месяц, другой пригласить на бета-тестирование модернизированных ИЗАКов. Но вы, коллега, мне кажется, скромничаете понапрасну. У вас ведь тоже есть интересные данные, не так ли?

— Если вы имеете в виду мои исследования условий генезиса наноинфильтрантов Кадма-Вэ, то предварительные оценки, действительно, выглядят интригующе и необычно. Потому я пока не очень-то о них распространяюсь. Однако ваша осведомленность заставляет меня предположить, вы наслышаны о полученных мною результатах примерной датировки появления наноинфильтрантов в их нынешнем бесконтрольном состоянии…

Адепт-магистр Донкин мельком глянул на компанию веселых пансенсорных картежников, плотно устроившихся неподалеку с ящиком шампанского — похожи не на зрителей, но на модераторов-актеров, обеспечивающих безопасность присутствующих, затем, прищурившись, испытующе посмотрел на собеседника. На что доктор Редверт тотчас ответствовал:

— Я весь внимание, коллега, если вы сочтете возможным посвятить меня в некоторые детали, еще не ставшие достоянием научной общественности.

— Почту за честь, маркграф Редверт, но с двумя небольшими условиями. Прежде всего, хотел бы просить вашего содействия устроить мне домашние испытания на учебно-тренировочной площадке в Хампер-маноре. Представьте себе, медики департамента спецопераций забраковали меня исключительно в силу почтенно пенсионных лет, запретив мне участвовать в готовящейся миссии на Кадм-Вэ. Того же несправедливого мнения о моем 130-летнем возрасте, здоровье и психофизической форме придерживается и генерал Стернард. Полагаю, майор Хампер сумеет убедить в обратном милорда генерала и несговорчивых врачей, если мы проведем пару совместных жестких тренировок у него дома в неформальной обстановке. Говорят, он устроил у себя настоящую "полосу смерти". А если еще ваш знаменитый друг и однокурсник продюсер Дит Клейн сможет с нами как-нибудь размяться, то я, слово чести, не смогу выразить, насколько я буду благодарен лично вам, маркграф Редверт, и, в чем нет сомнений, моя благодарность баронету Хамперу преступит все мыслимые пределы. Вторая моя просьба вовсе пустяк. Если вы, коллега Редверт, может, доктор Алмо случайно наткнетесь, понимаете, разное бывает, на старую информацию о секретных исследованиях в области нанобионики на Сянь-Го, некогда проводившихся где-то в горах в южном полушарии, то уж не сочтите за труд меня с ней ознакомить. Скажем, тахионные пушки есть архетипический миф о чудо-оружии древних. Он меня никак не интересует, но другое дело, нас всех крайне беспокоящее — наноинфильтранты…

— Дорогой коллега Донкин! Я с радостью постараюсь исполнить обе ваши просьбы. И, смею вас уверить, решительно и положительно. У нас ведь не серия неудачных экспериментов, где скорбно учитывается отрицательный результат.

— Положительно, я уверен в успешности всех ваших начинаний, коллега Редверт. Со своей стороны, могу предложить вам открыть кодированный канал и скопировать себе часть моего концептуального досье о наноинфильтрантах Кадма-Вэ…

Бегло ознакомившись с полученной файл-информацией, доктор Редверт тут же полюбопытствовал:

— Коллега Донкин, а вы уверены, что ваши выводы о времени появления во Вселенной наноинфильтрантов совпадают с результатами, полученными княгиней фон Дашкофф?

— Разбежка несущественна. 250 экуменических лет у нее. 280 у меня. Кроме того, о том, что катастрофическое нуль-перемещение Кадма-Вэ состоялось не 4540 лет тому назад, а чуть ли не в наши дни, свидетельствуют данные квант-изотопного исследования образцов вулканических пород, в частности, силиката бериллия и алюминия — это тот самый песок фисташкового цвета. Аналогичные данные получены по образцам гнейсового кварца…