Тонечка Воробьева, забравшись на диван, стояла на коленках и локотках, положив голову набок. Я употреблял ее сзади и употреблял довольно интенсивно, подглядывая в висящее на стене, довольно крупное зеркало за выражением ее лица. Иногда Тонечка зарывалась носом в подушку и громко и очень эротично сопела. Воздуха все равно не хватало, и инстинкт самосохранения, на миг, возвращал моей партнерше разум. Тонечка широко распахивала свои красивые карие глаза, с пару секунд таращилась на ритмично покачивающийся мир, с остервенением хватая ртом воздух, и снова мутнела и отстранялась глазами… И так много, много раз… Негромкий стон ее в подушку, вперемешку с сопением, говорил об излишней осторожности, которую вызывал своим застенным присутствием наш сосед. А сосед (несмотря на свое застенное присутствие), храпел так, что мешал мне расслабиться. Временами сосед на какое-то время затихал. Мы инстинктивно также снижали активность. Через короткий промежуток времени сосед вновь взрывался храпом. Мы также взрывались страстью. В самый последний момент, когда от счастья ощущаемый мир начал куда-то проваливаться, а всю душу заполнило несказанное блаженство, когда мы больше не могли сдерживать эмоции, за стеной что-то звонко грохнулось и покатилось по полу. Тонечка Воробьева вскрикнула, но этот ее вскрик уже наложился на, затопивший ее сознание, мощный оргазм, поэтому вскрик этот был продолжителен, как стон. Тонечка распахнула глаза, и, как мне показалось, не видя ни меня, ни что-либо вокруг, резанула свое короткое «БляТь», подалась навстречу моему движению, глубоко вздохнула и замерла. Я понял ее состояние и тоже замер. Какое-то время мы были неподвижны. За стеной снова что-то упало. Тонечка вздрогнула, при этом я отчетливо почувствовал, как сильно сжались стенки ее влагалища, и в этот момент мы услышали, что глухо стукнула металлическая дверь проходной за стеной.

– Женечка, ты дверь зап…зап…пер? – с трудом прохрипела Тонечка.

– Не знаю, – напрягаясь, попробовал вспомнить я, уже понимая, что, наш сосед может прямо сейчас войти, и вероятность такого исхода весьма велика!

Я с томным нежеланием отсоединился от Тонечки.

– Боже мой! – прошептала Тонечка. – Что мы делаем?.. Что ты со мной делаешь?..

Раньше Тонечка так не говорила. Но и соседа в непосредственной близости от нас тоже раньше не было.

– Радость моя, – ответил я шепотом, – а что ты со мной делаешь!

Мы успели закинуть постельное белье во все вмещающий шкаф, привести себя в относительный порядок.

Оказавшаяся все-таки незапертой дверь обычным образом открылась, на пороге образовался сосед.

Коля стоял на пороге и перекидывал свой недоуменный взор то на Тонечку, то на меня. А мы сидели за мониторами я делали вид, что Тонечка чему-то обучается, а я ее чему-то обучаю. Со стороны все выглядело пристойно. Однако Коля, усмехнувшись, спросил:

– А вы тут чего, трахаетесь что ли?

Тонечка молчала, испуганно хлопала глазами.

– Слушай, товарищ, – зло ответил я, – если у тебя в голове других мыслей не возникает, кроме… вот таких, это значит одно: ты – идиот! Сиди на своей вахте…вахтер долбанный, а сюда не суйся!

Коля ничуть не оскорбился, смотрел на нас с улыбкой.

– Да мне-то что, – выразил он нарочито безразличным голосом, – я спросить хотел… Может вам надо чего…

– Ты что, свечку держал? – раздула от негодования свои ноздри Тонечка Воробьева. – Дурак несчастный! Иди к… черту отсюда!

– Да ладно, чего вы! – начал отбиваться Коля-сосед. Я же никому не скажу!