– Леш, а ты чего здесь? – медленно приходил я в себя.

– Тебя Исаев велел домой отвезти, если очнешься, – как мне показалось, очень зло ответил мой друг.

Я с ужасом представил, что надо вставать, куда-то идти, потом ехать…

– Не-е-е-е… – очень длинно протянул я, – не надо, я лучше уж тут…

– Ну и хрен с тобой! – еще больше злясь, проговорил Лешка. – Жив и то ладно.

– А где все? – начинал проникать в действительность я.

– В пизде на верхней полке!

Лешка совсем выходил из себя, и я никак не мог понять, в чем причина. В моей памяти образовалась дыра, и цвет у дыры той был черный. Я ничего не помнил. Ну не совсем ничего, помнил музыку, помнил качающимися качелями стол… помнил даже свой дурацкий вопрос: «Худа ты мне это хладешь-то?..» – но далее ничего. Не помнил даже, кто, что, зачем, и куда мне это клал.

– Леш, – простонал я, – не помню ничего!

– Совсем ничего? – спросил он каким-то издевательским тоном.

– Почему ничего? – нелогично возмутился я. – Музыка была…

– Му-у-зыка! – почему-то задумчиво протянул Лешка. – Му-у-зыка, повторил он.

Лешка мне казался странным. Я не понимал почему.

– Ну, ты поедешь, или не поедешь? – заканчивал разговор Лешка.

– …Давай отложим это на… некоторое… неопределенное в будущем время, – запросил я.

– Хуя се! – переходя на фальцет, возмутился Лешка, – графин какой!

Я понимал – что-то случилось и это что-то связано со мной!

– А Тонеч… Антонина здесь?

– Ага, Тонечка твоя здесь. Да только не про твою честь! – отрезал Лешка.

У меня диван ушел из-под задницы! Меня посетило понимание, что действительно что-то случилось и не только со мной, но и с Тонечкой Воробьевой!