— Полиция!

В комнате никого не было. Мы пошли на кухню, а потом в ванную.

…Она лежала в ванне в светло-красной воде, которая почти доходила до бортиков.

Я громко ахнула.

— Не смотри! — Игорь подбежал к ванне, положил руку на шею. — Есть пульс! — Поднял ее руки, и я увидела длинные темно-красные порезы. — Вызывай скорую! Живо!

Пока капитан оказывал подозреваемой первую медицинскую помощь, я набирала 112 и обрисовывала оператору ситуацию. Только когда Николаеву увезли, мы совершили полный обход квартиры в ожидании Титова и заметили на столе спальни записку. «Это сделала я. Я убила его из ревности. Но я не могу без него жить». Без подписи.

— Какой кошмар… — простонала я, а Игорь начал фотографировать.

Я протянула руку к записке, но он отдернул мою ладонь.

— Не трогай!

Ах, ну да, отпечатки. Тогда я просто стала рассматривать лист — даже не знаю зачем. Это все было так странно. И так тоскливо и грустно. Только мы строили предположения, как хлоп — и дело раскрыто.

Основной текст был написан крупными буквами красной шариковой ручкой, что лежала подле. Как символично… Знала она тогда, что будет резать вены?.. Почему-то казалось, что надпись сделана кровью.

Внизу, вверх ногами, было написано что-то еще. Какой-то номер телефона и слово, которое тяжело было прочитать вверх тормашками. Я ткнула в нижнюю строку, не касаясь бумаги.

— Что это?

Игорь открыл снимок и перевернул на своем экране. Словом было название какой-то организации. ЗАО «Открытка». Как это может быть связано с ее самоубийством? Точнее попыткой, если она выживет.

Я сделала быстрый ресерч в интернете. Обычная фирма, торгующая открытками собственного производства, а также сувенирной продукцией. Ничего сверхъестественного. Номер принадлежал им.

— Что думаешь?

— Ткни в меню «Вакансии», вот что я думаю.

Я подчинилась. Действительно — новое объявление. Требуется менеджер по персоналу и секретарь. И этот же номер телефона.

— Если мы откроем список вызовов, — сказал Игорь, — уверен, что этот номер будет в списке.

— Она искала работу, а потом решила наложить на себя руки? — не поверила я. — От безысходности, что ли? Ее не пригласили даже на собеседование, и она так расстроилась, что вены вскрыла? Или, наоборот, вызвали на пробный день, а она поняла, что работать не хочет?