Дымов с Кряжевым одинаково ловко отскочили в стороны и уже наганами ловили на прицел деда. А тот не мешкая ни секунды бросил разряженную курковку, и вытащив откуда-то отбитое добела лезвие косы полоснул себя по горлу. Метнувшиеся к нему спецы опоздали, ухватив за плечи уже безжизненное тело, с запрокинувшейся за спину головой.

Кровищи и дыма было… Дед снаряжал патроны чёрным порохом, всю избу заволокло белесым облаком, сквозь которое виднелся осевший у двери на пол староста. Бабка была мертва, стрелял дед метко, попал точно в сердце. Сам же исходил хрипом, фонтанируя на пол алой кровью из ровного разреза на шее. Перехватил себе все артерии одним разом, рука не дрогнула. Спецы были обескуражены неудачей (не смогли выполнить приказа), и с виноватым видом контролировали уже безопасного деда и старосту, с ужасом смотревшего на происходящее. Мда… что же за волки тут такие?

На выстрел никто из соседей не прибежал, только погасли огни в оконцах домов, да редкие собаки залаяли по деревне. Старосту вытащили на мороз и привели в чувство – нечего тут томную курсистку изображать, у нас ещё дела есть. Подталкивая его в спину кулаками и наганом, заставили нормально шагать на другой конец деревни, на выселки, где жил второй местный охотник, Долгий Тагир. Двигаясь по тёмной и пустой улице, я размышлял о случившемся. Моей ошибкой было то, что направляясь в дом к человеку с ружьём, я недооценил степень возможной опасности. А дед оказался ещё и знающим, как я понял. Меня он вычислил влёт, долго пытался избежать обострения разговора, и поняв всю тщетность этого ушёл от нас красиво, освободив свою бабку от неизбежных, казалось бы, мучений. Смерть принял тяжёлую, но почётную, от клинка, пусть и косы. А может он и от пуль был заговорённым? Впрочем, это сейчас было уже не важным, главный вопрос – что он так скрывал? Ради чего всё это? Староста блеющим голосом убеждал, что ничего странного за Хромым Акрамом не водилось, обычный охотник, продавал людям дичь и пушнину, шапки шил по сезону, жир сурка и барсука добывал. Вот разве что он никогда не болел, и его старуха тоже. Я оборвал его, указав, что об этом нужно было сказать намного раньше, и велел рассказать о Тагире, к которому мы шли. Если и сейчас староста от меня что-то утаит, то пожалеет, что вообще родился на свет.

Об этом он жалеть не хотел, и доложил всё, что по его мнению могло касаться Долгого Тагира в частности, и всех охотников уезда в целом. Лес два охотника делили между собой по уговору: один не лез в угодья другого. Сам лес был казённым и оба исправно платили пошлину пушниной, сдавая её лесничему. Никогда не видели их вдвоём, охотничали всегда каждый сам по себе. Друг о друге не сплетничали, меж собой особо не дружили, но и не враждовали. Тагиру, к которому мы идём, уже шестой десяток, живёт один, у русских это называется «бобыль», а зачем один – никто не знает. Нравится так человеку. «Ну и хорошо, и нам это тоже нравится», подумал я толкая чуть прикрытую калитку и пинком открывая дверь в избу.

В избе было темно и тепло, хозяин уже протопил печь да завалился спать, и мы его своим появлением закономерно озадачили. Долгий Тагир оказался жилистым и высоким, под два метра мужиком, смотревшим на нас подозрительно и без уважения. Ничего, обойдёмся. Не церемонясь связали ему руки, зажгли керосинку и свечи, и обыскали избу. Ничего интересного не нашли, обычный антураж промысловика – ружьё (опять одностволка), пара промысловых ножей, дробь, картечь, порох, гильзы, самодельные мерки для снаряжения патронов порохом и дробью. На стене пара шкур, косули и рыси, и в сенях старые рога косули. Пока спецы делали осмотр, я пригляделся к хозяину. Обычный мужик, без каких либо признаков посвящения. Замечательно, нам же проще, и я не мешкая надавил на него, ментально принуждая к искренности и сотрудничеству. Это хорошо работало при допросах, не подвело и сейчас. Охотник, забыв про связанные руки, охотно отвечал на все расспросы, своими ответами набросав такую картину.

Он охотничать начал не так давно, лет двадцать назад. Когда перебрался жить в эти места из-под Чистополя, Хромой Акрам охотился тут уже много лет. Сколько – точно никто не знает. Добывал всегда ровно столько, сколько мог продать или сколько было нужно ему. Ходил всегда один, без собаки, и не любил лишнего шума. Если кто кричал в лесу, по грибы там, или кто за ягодой шёл, он всегда пугал крикунов рычанием или треском веток. Про волков он говорить не любил, хотя их следы встречались у обоих в угодьях, и всегда избегал расспросов про это. А Тагир знает, где у волков логово, он дважды подходил к нему, раз по зимнему времени и второй по чернотропу. Оно находится на Акрамовой стороне, недалеко от границы их угодий. Тагир случайно первый раз зимой вышел на него, увлёкшись распутыванием заячьего следа, а когда попробовал объяснить Акраму, что вышло это по случаю, без всякого умысла, тот так зло посмотрел на него, что разговаривать об этом резко расхотелось. Второй раз вышло тоже случайно, осенью гонял лису, и наткнулся на свежую тропу, которая привела его в знакомое уже место. Близко к логову не подходил, незачем, да и угодья не его. А показать примерное место может, это не сложно, часа два ходу.

Вот и замечательно, значит утром и отправимся к этому таинственному месту. Ничего другого пока я придумать не мог – никто в деревне не видел ни чужаков, ни их следов, и не слышал о них. Но в то же время, пытаясь скрыть место волчьего логова погибает местный знающий. Да ещё забирает с собой супругу. Согласитесь, интригует? Короче говоря, старосту я отправил домой под конвоем Кряжева, с наказом снять с караула Бочарова и обеспечить сокрытие полученной информации, а сам принял решение разместиться в избе Тагира. Утро вечера мудренее, разберемся. Хозяина от пут и верёвок велел освободить, он теперь смирный и нам ещё завтра вместе топать по зимнему лесу, а пока пусть приготовит чего поесть, спецы голодные. Бочаров и Кряжев вернулись примерно через час, и привели всех наших лошадей оживлённо беседуя. Доложили, что как было приказано, староста доставлен до дома. Бочаров и Кряжев вышли в обратную дорогу, но забыли рукавицы, а когда вернулись, увидели, что староста висит в сенях дома. Пока они его снимали и пытались вернуть к жизни, жена старосты от отчаяния бросилась в колодец, а пока они пытались её оттуда достать – пацанята вскрыли себе вены на руках. Они, озадаченные таким групповым самоубийством, быстро направились сюда, о чём и докладывают.

– Хватило бы и старосты, – проворчал я, похоже, Глеб подобрал мне правильных специалистов.

– Никак нет, шеф. Не хватило. Кашу маслом не испортишь, – весело ответил Бочаров.

– Ужинайте и по очереди спать. С рассветом идём к логову.

Уже устроившись на мягкой перине, я полюбопытствовал:

– А лесорубы, случаем, в колодцы не попрыгали?

– Нет, шеф. Они меж собой что-то там не поделили, и порезали друг друга на улице. До смерти.

Утром основательно подготовились к дороге, всё же идем в зимний лес, и не на чашку чая, а в волчье логово. Взяли побольше еды и выгребли у хозяина весь свечной запас, пригодится. К логову двигались верхом, охотник скользил впереди на лыжах. Ближе к лесу путь стал забирать круче в гору, двигаться стало труднее и скорость ощутимо упала. Ну, спешить некуда, двигались дальше пешком за охотником, ведя лошадей в поводу. К логову подобрались часа через три, не верно рассчитал долговязый проводник. Долго поднимались по лесному склону, и остановились на краю высокого холма, вершина которого была увенчана небольшой опушкой, с небольшой возвышенностью почти по центру поляны. У самой земли в нашу сторону смотрела большая чёрная нора или маленькая пещера, на которую и указал охотник.

– Вон там оно, логово.

Махнул в ту сторону парящей на морозе, разгорячённой от ходьбы рукой и засунул руки в рукава тулупа, словно готовясь наблюдать за интересным зрелищем. Это он зря. Я подтолкнул его в спину:

– Шагай дальше. Подойди к логову, посмотри следы, крикнешь что там и как.

Тагир был к этому не готов. Сразу утратив напускное безразличие он горячо стал открещиваться от такой чести.

– Я ружьё не брал, нож не брал, как пойду зверя проверять? Задерёт меня, кто поможет?

– Топай, топай. Я помогу, – Дымов скинул карабин с плеча и щёлкнув затвором упёр ствол в поясницу охотника.