***
И много куда может завести жизнь человека, который начал свой путь. И много куда может завести путь человека, который едет параллельно главной дороге. Он движется так же, но с меньшей скоростью. Вы тоже можете столкнуться с проблемой, о которою сейчас долгое время бьется лбом Астроном. Вы можете грустить оттого, что постоянно продолжаете работать, но не выходит. Что-то срывается, нет четкого прогресса, нет уже и того желания, что было раньше. Нет и той внешней мотивации, которая была по осени, когда все увядало, а вы начинали разбег. Теперь все, наоборот, цветёт, а вы еще на прежнем месте. Сидите в поезде, глядя в окно, на заходящее, тёплое, уже апрельское солнце, и вспоминаете про свои обещания, что давали под Новый год, и что уже были не выполнены. Потому что ушёл прогресс, был выброшен, забыт под былью времени. Ничего страшного. В конце концов, придёт в жизни и новая осень, и вы в конце концов придёте к осознанному состоянию, когда хочется рвать и метать все вокруг и вставать с постели в четыре часа ночи. Это закон природы, всегда возвращается человек к тому, что в глубине его души является его ценностью. Чем дольше он к ней идёт, тем крепче будет его вера после. Не пришло ещё время. Не торопитесь.
Он смотрел в потолок, но не так, как это по обычаю делают двоечники, сидя за задней партой, высчитывая, плюнуть им туда, или не стоит, но больше со спокойствием, с тем непоколебимым спокойствием, что внушает каждому, его посетившему, мыс горы Прикистулен. Поезд уезжал вдаль, к морю, прямо с подольской железной станции. Нет, конечно, сначала Астроному надо было добраться до Курского вокзала вместе со своим голубем. Но разве имеет хоть какое-то значение такая поистине маленькая остановка, поистине маленькое отклонение от пути? Точно так же не имеет никакого значения одна ваша ошибка, если вы вдруг оступились, если вам случилось вдруг отказаться ли от своих целей, предать на время жизненные установки или даже ценности… Не имеет значения, даже если это уже десятый последний раз за недавнее время. Конечно, имеет, но не до такой степени, как вы привыкли думать. Как не до такой вовсе степени имеет значение один проступок, один хороший ли, или плохой день, одна бессонная ночь. Дело даже не в этом. Тут, словно с питанием. Вы можете питаться чем угодно-это ваш выбор. Но если вы сядете на диету, то она должна вам нравиться. Она должна компенсировать те значения, те параметры счастья, по которым раньше вам шел прирост дофамина от сладкой и вкусной еды. Так и здесь. Прерывая какое-нибудь нужное для вас действие не совсем нужным, но приятным, вы не делаете ничего плохого. Напротив, вы лишь показываете себе, и это хорошо, что надо бы построить график своей жизни иначе. Чтобы те действия, те ценности, которые вы сейчас считаете наилучшими, были и вправду любимы, приятны, хороши. Нет особого смысла выполнять в свой последний день жизни то, что доставляет вам секундное удовольствие. Это и есть ваша жизнь, ребята! Ее следовало бы посвятить чему-то более высокому.
Глава 17.
Астроном уезжал куда-то очень далеко, сидя в приятных, мягких креслах поезда жизни и попивая кокосовое молоко. За окном садилось солнце. Подольское, апрельское, оно, наверное, вовсе не походило на то прекрасное, мирское солнце юга, какое видит счастливчик-крымчанин каждый день. Как и видит любую другую иллюзию тот человек, которому завидует другой, человек, что эту иллюзию на самом-то деле и придумал. Быть может, крымчанин только и мечтает о том, чтобы жить в столице. Да и вообще, мечты-сугубо личностные показатели. Мечту не измеришь ни в чем, не поймешь до конца даже, действительная она или вымышленная. Мечту сложно воспринимать всерьез, потому что в мечте лежит картинка чужой жизни, пускай даже и вашей жизни, но из прошлого. Гораздо лучше просто идти и делать что-то, а уже в процессе действия приближать к себе картинки вашей мечты. Так, например, решил Астроном, когда отправился в это путешествие. Он просто шел по тропе, протоптанной, как одна из самых презентабельных улиц Подольска, и вдруг набрел на вокзал. В один момент ему стало так стремительно жалко голубя, пронзаемого тысячами капель апрельского, уже почти майского, обильного дождя, что он решил стать благодетелем. Астроном больше не был курьером, а деньги заплатили сразу же, в этот день, и не было у него больше места на Земле, где можно было бы или спать, или есть, и быть кому-то обязанным. А церковные служители настолько добры, что никогда не привязываются, а лишь пронзительно кивают головой в такт, означая, что все, что им от вас если и нужно, то заключается лишь в наставлении с их стороны и понимании этого наставления с вашей.
А жизнь все равно прекрасна. Абсолютно неважно, как развивается она сейчас, неважно то, что будет, быть может, значить победа в будущем. Астроном не смог долго сидеть без дела в поезде. Он встал и отправился наблюдать картину весенней бури, пройдя потихоньку в последний вагон, наслаждаясь там видами живописной московской природы. Ведь совсем скоро, относительно скоро, зацветут яркими, летними красками все деревья в округе. Кроме тех, которые уже зацвели. Астроному, как человеку, который увлекается фотографией, было бы очень интересно запечатлеть процесс цветения. Так интересно бывает посмотреть на свою жизнь со стороны. Именно таким взглядом для Астронома была возможность фотографировать. А еще-способом улетать каждый раз куда-то далеко, для того, чтобы попадать в различные приключенческие истории. Ведь, когда он нажимал на затвор, казалось, все беды его проходили и начиналась безмятежная, независимая от человеческих потребностей жизнь. Когда он нажимал на затвор, ему казалось, что любая, пусть даже не много значащая мелочь пахнет сейчас морем. Ему казалось, что вся жизнь его пахнет морем, когда спустя пару дней после покупки билетов его белый, ручной голубь вдруг начал кричать подобно морской чайке.
***
В Крыму и правда было веселее, жизнь текла, как из рога изобилия. В воздухе летали различные мухи, осы, шмели. На прилавках давно уже торговали персиками, клубникой, еще чем-то, возможно, заморскими, привезенными для привлечения туристов, папайями. Но на этом удобства заканчивались. Можно еще было, конечно, сидеть на фигурной лавочке на променаде и вкушать запахи подводных долин, сотен метров пространства, но сейчас променад был закрыт-недавно на Крым обрушился небывалых размеров шторм и повредил буквально все на своем пути, в том числе и городские сооружения. Но колесо обозрения, возможно, потому что было в центре города, возможно, потому что было колесом и имело возможность крутиться, как водяная мельница, уцелело. Астроном решил с него и начать осмотр достопримечательностей. По дороге делал большое количество фотографий. Не знаю, как это связано, но с приближением к югу качество его пленки как будто улучшалось, на крайний случай, просто в свете далеких горных вершин все выглядело более приятно, осознанно, обустроено и оптимистично.
***
Приехал-таки. Поселился у одного своего друга. Оказывается, если подумать, то у тебя найдется и уйма друзей и возможность делать все, что бы ты ни захотел делать, да и вообще, уйма возможностей. Так оно и работает. Надо лишь стараться и получать удовольствие. Надо лишь соответствовать своим способностям. В один прекрасный момент произойдет нечто. Я не пишу, что произойдет сверхпрекрасное, какое бы то ни было, событие, но в один весенний момент вы просто поймаете волну счастья, и жизнь вам покажется приятна и чрезвычайно хороша.
***
–Пойдем, Голубь. Нас ожидает хоть и не долгий путь, но все же дорога к жизни. Можно поторопиться.
Голубем звали нового проводника Астронома. Нет, тот, подольский голубь еще сидел у него на спине и продолжал радовать своими мягкими лапками, но Астроному нужен был человек, который приведет его в горы. Астроном и в Крым-то ехал, оказывается, только ради того, чтобы слазить на эту гору. Она была у моря, и там можно было, наверное, сделать уйму снимков. Уйму хороших снимков. А что еще нужно от жизни? Вчера Астроном понял, что, сколько бы ты ни старался отыскать правду, в повседневных ли действиях, или целенаправленно, сидя у моря и считая дни, ты все равно ее не найдешь. Безусловно, выделишь для себя самое главное на пару месяцев вперед, но снова разочаруешься. Жизнь тем и красна, что в ней нет абсолютной правды. Иначе кучка ученых вывела бы алгоритм идеальной жизни, и все бы давно следовали ему. А Астроном хотел фотографировать, и это было его главным делом. Но и главное дело день ото дня может меняться. И они с Голубем пошли. Вышли из какого-то маленького, прибрежного городка еще утром. Астроном специально не стал искать легких путей. Дойти до горы пару километров мог любой. Дойти до горы через весь день длинной дороги мог тоже любой, действительно желающий, но в мире иллюзий Астронома это было почетнее. Они шли, и Голубь потихоньку рассказывал Астроному истории. Перво-наперво он поведал в деталях, как раньше прекрасно, очень громко пели птицы в этом лесу. Но после приехали туристы, и птицы, хоть и продолжают теперь петь, делают это на публику. Они ведь поважнели и понимают, что от их пения зависит репутация целого курорта. Они договорились с местной администрацией. Ну а что? Приятно ведь для кого-то чего-то значить. Но вместе с тем, как птицы договорились исполнять песни в лесу, у жителей, таких, как Голубь, немного первобытных, немного не таких, как все, любящих природу и просыпаться с первым лучиком солнца, пропала возможность пораньше, этак часа в три утра, летом, вставать и слушать их переливистые песни птиц. Пропала, потому что птицы теперь не поют без публики. Пропала, потому что птицы теперь поют для любого человека, словно для публики. Так однажды Адам и Ева поняли, что они голые, и сшили себе платья. Голубь рассказывал вдоль долгой дороги Астроному, что жизнь меняется и что не стоит, конечно, еще отчаиваться, но стоит уже, наверное, пробовать что-то новое, чтобы догонять времяисчисление и становиться мудрее. И Голубь сейчас не рассказывал ничего, что могло бы повлиять на сюжет этой книги, и в то же время каждое слово, сорвавшееся с его уст, должно напоминать нам о том, что жизнь и есть такой сюжет. Каждое его слово по крупинкам меняет реку и ее течение.
Голубь походил на человека, у которого можно было много чему научиться. Он выглядел, словно цыган, подросток еще, и излучал столько же тепла, южного загара и живости. По сравнению с ним Астроном казался скучен, хоть и слыл художником. Но ошибкой Астронома ю было сравнение. Это было и ошибкой Голубя, но с ним и так все понятно. Ведь, как птиц заразили чопорностью туристы, так и Голубю создали такие обстоятельства, в условиях которых он мог только сравнивать. Не будешь сравнивать себя с соседом-от тебя уйдут клиенты. Может, у него выбор помидоров больше. Но вся сила и суть жизни в том, что даже два таких, на первый взгляд пропащих человека, могут изменить друг друга в лучшую сторону. Вся сила жизни в этом. Еще Голубь рассказывал, как по молодости влюбился, сильно-сильно, и уже не знал, что ему делать с этим чувством, ведь оно было невзаимно. Он описывал в красках, как только может описать южный человек, свои старания, и даже как он хотел забросить бизнес-одна лавочка на местном рынке, которая приносила ему доход. Однажды Голубь хотел украсть, в лучших кавказских традициях, свою возлюбленную и отвезти к дальнему морю. Это было однажды. Он купил коня, меч, деревянный, правда, выстругал, и все было готово. Но тут он встретил старца, которого благодарит до сих пор, и который ему объяснил, как мог, все тонкости любви в этой жизни. Одни люди говорили, что старик поступил плохо. Лучше бы юноша сам все изведал и пришел к своим выводам. Лучше бы, чтобы он действительно украл девушку? Его бы посадили. Иногда стоит делать поправки на критические ситуации. А иногда и на то, что любая ситуация в нашей жизни может стать критической. Голубь рассказал, что с тех пор лучше другого понимает влюбленность. Влюбленность, ведь это опьянение. Человеку нужна причина продолжения рода, вот в природе и возникает влюбленность-период, когда ты не видишь недостатков в выбранном партнере. После влюбленность проходит. Любовь-это химическая реакция. Мужчина нуждается в женщине не для любви, а потому что ему нужен человек, который закроет все его основные потребности: чтобы кто-то о нем заботился, готовил ему завтрак, говорил, что он-идеален. Можно обходиться и без любви. Говорить, что вы идеальны вам могут ваши друзья, а готовить завтрак повара в ресторане. Но жить, так жить. Любовь-лишь один из самых доступных и простых способов получить необходимые эмоции. «И с тех пор я не перестал влюбляться и любить-говорил Голубь-лишь прекратил думать, что любовь есть высшее качество. Я прекратил принимать поспешные решения во время влюбленностей. Но ведь есть у меня как-то жена и две маленькие девочки?»
Глава 18.
Так, тихо и спокойно, в плавных заповедях жизни, в разговорах обо всем и ни о чем дошли до горы. Точнее говоря до ее подножия. Дошли и на этом решили сделать привал на сегодня. Не потому что было сложно еще два часа плутать и добираться наверх, но потому что так решили и ничто не могло им в этом помешать. Ведь жизнь-то одна, и порою самые глупые решения, встающие поперёк с нашими планами, и оказываются самыми прекрасными. Произошло ли что-то необычное с ними в этот раз? Нет, но иногда же происходит с людьми. Вот они и решили попытать удачу. Не произошло-ну и ладно. Зато, пользуясь случаем, ребята развели костер на самом берегу скалистого моря, и сейчас сидели и ели манго, которых Голубь с собой в дорогу взял целую корзину, потому что уже не раз ходил этим маршрутом и устал от запеченной на огне курицы с картошкой. Справа виднелась гора, и сложно было бы ее не заметить любому, кто сел на место Астронома. К сожалению, он ее не замечал и был всем доволен. Другая гора, что слева, служила для него детской колыбелькой. Она придавала ему ощущение той надежности и опоры, ощущение которой придает любому подростку его светлое будущее. Вдали море было очень черное. Такое майское, по-настоящему майское море могло предвещать только одно: вскоре пучиной будет поглощен апрель, и только завтра, с рассветом, на берег неловко, как что-то неважное, море выбросит его маленький спасательный круг. Как зимняя шапка в конце апреля, убираемая подальше в самые закрома квартиры… А небо, между тем, было то звездное, то, значит, в бурых, поистине бурых облаках. Они казались очень низкими, как будто живыми оттого, что были чересчур фактурны и грозны. Они казались настоящими кавказскими облаками. Всё тут, и даже Астроном в зеркальном отражении морской воды, казалось кавказским. А что уж говорить про голубя у него на плече! Пират, да и только!
***
Последней басней Голубя, которую услышал Астроном перед сном, было повествование о его жизненном пути, о том, что Голубь никогда не жалеет о священном блаженстве, которое чувствует всякий человек, когда пьет крымское вино. Астроному все это так понравилось, что, хотя бы чисто гипотетически, в Крыму стало одним жителем больше.
На рассвете им не составило труда добраться до вершины горы. Вместе с подъемом солнца Астроном почувствовал непреодолимое влечение расцеловать каждый клочок земли. Ему даже вспомнилась песня: «Вижу тени наискосок, рыжий берег с полоской ила; я готов целовать песок, по которому ты ходи-ила». А все потому что снова случилось чудо: настал новый день. И уж что-что в жизни, а это никогда не перестает радовать. Вчера, засыпая, Астроном был недоволен и хмур, ведь в его дне все прошло не так, как он хотел, да и было много того, о чем ему еще надо было подумать, он скептически относился к вере в то, что с утра все может быть хорошо. Не может стать все хорошо у человека, который ради того ничего не сделал, а только поспал! Оказывается, может. И сейчас в поступках Астронома, в его мыслях я, безусловно, описываю собственные мысли и поступки. Вчера у меня выдался неважный день. Я слабо верил в то, что сегодня станет лучше. Но, несмотря ни на что, стало. Я проснулся пару минут назад и первым делом начал писать. Мне чрезвычайно нравится, что в моей жизни есть дисциплина. Сейчас у меня есть только сегодняшний день и желание, непреодолимое желание развиваться и следовать своим целям. Я выхожу на старт и отбрасываю все воспоминания о прошлом, ведь это не важно, ведь все это можно поправить сейчас. Дело не в том, что в прошлом, в прошлых жизнях, мы совершали плохие, глупые или стыдные для нас поступки, а в том, что сегодня мы не исправляем их последствия. Вы понимаете, ведь это даже хорошо, что мы совершали такие поступки в прошлых жизнях. Хорошо хотя бы потому, что у нас остались воспоминания. А что может быть лучше, чем воспоминания! Только жить сегодняшним часом, моментом, днем. И, мысля так, Астроном в один миг стал ощущать истинное превосходство над всеми, даже над уверенным и по-южному загорелым Голубем, а все потому что, похоже, окончательно определился с делом своей жизни. Астроном шел на гору походкой человека, которому стало лениво думать, что в его жизни что-то может пойти не так. Он понял: с этого момента все в его жизни будет идти только так, и не иначе, оттого, что он понял-наступило наконец лето. Астроном шел на гору, держа одну руку в кармане брюк, второй размеренно разбалтывая на ходу, в такт, наверное, помолодевшим к утру волнам моря, и в целом имел вид и особенно глаза человека, который, как почти все актеры театра, преподносит себя обществу мыслителем. Голубю эта перемена понравилась, конечно, меньше, чем Астроному. Голубь был опытнее его раза в два, да и это не удивительно, и потому лишь немного загрустил, ведь на сегодня потерял дружбу. Их только-только завязавшаяся беседа, и он это понимал, была прервана, конечно, во благо Астроному, ведь парень, еще недавно видевший в своей жизни лишь телескоп, развивался, рос не по дням, а по часам; но Голубь осознавал так же и то, что это всего лишь один день в жизни мира, всего лишь маленькая ступень развития человечества, заключенная в Астрономе. Одним словом, Голубь понимал, что все это-такая мирская суета, а хочется, как и всегда, лишь, как в старых советских кинофильмах, хорошей дружбы! И правда, человеку, чтобы быть счастливее, нужно иметь хорошего друга, отменное здоровье и пару любимых занятий, в которых он заинтересован. Конечно, это сказано с преувеличением, но в целом это действительно так. Добравшись до горы, первым делом развели небольшой костер, чтобы погреть на нем предполуденный чайник с водой, заварить зеленый чай, заботливо припасенный Голубем для таких случаев. Конечно и сели, и заварили. Пока, сидя по-турецки, с погодой, почти как в Турции, пили чай, Голубь снова делился опытом. В Астрономе происходила жизненная перемена, и оттого, что он нашел свое дело, и оттого, что за долгие годы прервал, наконец, свое живое существование. Он больше не видел в речах мудрых только мудрость. Он видел там также огромное количество манипуляций. На пользу ли они ему шли? Это другой вопрос. Зачастую люди, желая сделать нам что-то на пользу, приходят к тому, что делают это все таки во вред; человеку, и так было во все времена, чтобы осознать что-либо, нужно прийти к этому самому. Астроном видел в речах Голубя манипуляции. Возможно, желание самоутвердиться, хоть это и было странно для такого мудрого человека. С другой стороны, в этом нет ничего странного. Ведь это сама жизнь, и ты признаешь свое невежество, необразованность, если начинаешь, как только начинаешь строить образы идеальных людей. В таком случае ты любо влюблен, либо еще мальчик. Ни то, ни другое не плохо, лишь, как лакмусовая бумажка, показывает, как много тебе еще предстоит пройти. Но Астроном, в силу некоего спокойствия, исходившего от него с того момента, как он приобрел фотоаппарат, слушал и не перебивал Голубя. В конце концов, человек хотел сделать хорошее Астроному, да и стоит ли вообще обижаться на слова! Ведь это просто звуки, и люди их сами наделили социальным значением. Так же как деньги-только бумажка, наделенная в данную историческую эпоху данным значением, так и все слова, и все ритуалы и все обряды. Они созданы на пользу всем нам, так значит, как только они перестают излучать пользу, можно выкинуть их из головы и начинать жизнью жуировать, по-новому, как июнь. В конце концов, у Астронома в жизни были и другие радости. И Астроном сидел сейчас на вершине горы, его взору представал немного мглистый полдень, Солнце, светящее так, что, казалось, оно что-то знает и в соотвествии с этими его тайными знаниями вся жизнь проходит мимо Астронома. Но секрет в том, что мы и правда всегда можем сделать выбор. Мы можем сделать выбор даже относительно того, не повернуть ли время вспять и не вернуться ли в день прошлый, прыгнув на самолет и улетев куда-то в Америку. Мы всегда можем сделать выбор. Но Астроном об этом еще не знал, А Голубь ему говорил как раз подобные вещи. Жаль, что тот не слушал. Но ничего, это тоже его возможность и его право, разве что это показывает, что все в жизни может пойти нам как во вред, так и на пользу. Так значит, нет смысла кого-либо обвинять в своих результатах. Нет смысла и бездействовать. Бывает, порой, чрезвычайно тяжело чего-либо достигнуть, вот как Астроному в начале нашей книги, когда было не понятно даже, с чего начинать. Но все же начал с чего-то Астроном, и жизнь его от этого превратилась в весеннюю сказку. А начинать или нет, что ж, это был только его выбор. Это было только его видение ситуации и вряд ли вообще в жизни есть такие моменты, когда мы не можем самостоятельно сделать выбор. Это противоречит всем законам физики. И всему, что там дальше следует, подавно. Выпив по кружечке-другой чая они распрощались с Голубем, ведь у каждого из них своя дорога. И это просто взрослая уверенность-знать, что какие-то гарантии могут сбыться, какие-то-нет, знать, что в жизни у нас вообще нет гарантий и ни к кому не привязываться. А если уж и привязались, понимать, что это был исключительно ваш выбор и вам теперь расхлебывать его последствия. «И сколько будешь думать-не станешь прав»,-мыслил Астроном, направляясь к новым горизонтам своей жизни. Он думал так, но делал то, что казалось ему сейчас правильным. И делать в соответсвии с этим изречением любое дело-вот истинное благородство по отношению к себе в жизни. И Астроном сейчас, в одиночестве, все же сделал ту единственную вещь, которую, будь я его учителем, ожидал бы непременно увидеть, как показатель, что все в его жизни будет хорошо. А именно: проводив Голубя взглядом до оврага, сел сам на краю горы, и, глядя вниз, болтая ножками, переводя иногда взгляд туда, вперед, к бескрайним просторам моря, понимал, что уже многое, очень многое сделал для улучшения своей жизни. Я не учитель Астронома, дорогие друзья, но я ваш учитель, поэтому мне бы очень хотелось, чтобы каждый из вас понимал, что уже очень и очень много сделал. Мне бы хотелось, чтобы ни один из вас ни о чем не жалел. Ведь не о чем в действительности жалеть в нашей жизни. Она лишь полна сказок и возможностей, хотя и содержит на себе железные прутья, на которые можно запросто наколоться. Впрочем, это будет только Ваш выбор, дорогие друзья. Так выбирайте правильно.
Глава 19.Астроном решил, что сейчас, когда само майское небо стало к нему совершенно добро, пора действовать и ловить момент. Голубь на его плече уже давно, кажется, заснул, и в данный момент наблюдал седьмой сон, поэтому Астроном полез за камерой неспеша, боясь шевельнуть себя и разбудить тем самым товарища. Но с чем боролся-на то и напоролся. И в дальнейшем, вспоминая именно об этом событии, все мы будем говорить, что ему очень повезло, чрезвычайно повезло, как не везет ни одному человеку в жизни, что он в рубашке, похоже, уже родился. А все дело в том, что, когда Астроном полез за фотоаппаратом в свой рюкзак, лежащий неподалеку, камень, подточенный, вероятно, временем, полуденным Солнцем и иногда чуть скептическими, его собственными, циничными мыслями, обвалился. Астроном, понятное дело, полетел вниз со скалы, прямо на голые и недружелюбные камни. Высота тут, надо сказать, была небольшая, и некоторые люди даже специально падали с тридцати, сорока метров, прыгали в море и при этом выживали. Но надо ведь делать скидку на то, что это были тренированные, давно уже попрощавшиеся со своей жизнью люди; да и прыгали они в более безопасных местах. Не здесь, где камню было уже некуда упасть, потому что все и так было завалено камнями. Астроному повезло, ведь он упал в воду. Голубь, конечно, взлетел в самый последний момент и успел спастись, а после след его был уже никому не виден, а вот Астроном сильно ушибся. Он остался в живых, но довольно сильно себя покалечил, в итоге еще и потерял сознание, оказавшись выброшенным на берег в ночи, под тихий гул костров, звезд и треск диких лесных животных. Его подобрал после кто-то, похоже, сам управленец жизни. Как еще объяснить такую удачу? Подобрал и отвел в больницу, где Астроном пролежал чуть ли не полгода, вспоминая свои приключения все же с улыбкой, а после, когда поокрепла спина, с такой же улыбкой листая фотографии на своем компьютере. Врачи долго не верили в то, что Астроном сможет выжить и снова стать обычным человеком: ходить, писать, плакать. Его из комы только выводили около месяца. Но в итоге вывели-Астроном выжил и все наладилось, пускай не сразу, пускай для этого понадобилось время, не самое короткое время. Но все в итоге наладилось. И Астроном заново родился. Это было уже его второе по счету рождение. Так рождается человек, только недавно отошедший от тяжелой болезни. Так рождается человек, который только недавно нашел себя в жизни. Но как рождается человек, нашедший себя и при этом еще и отошедший от болезни? Он рождается превосходно, чувствует себя чрезвычайно хорошо! Какой урок вынес Астроном из своего падения? Или, как часто бывает в таких случаях, когда ждешь, сильно-сильно ждешь, чтобы что-то случилось, то ничего не случается? И такое тоже бывает. Но в этот раз все же случилось, и Астроном вдруг понял, спустя долгие, тяжелые, больничные и самые одинокие ночи, что жизнь, как ни странно, несмотря на все наши иллюзии о том, что мы обязательно что-то должны жизни, не заканчивается, если ей ничего не давать, но может закончиться даже в том случае, если дать ей все сразу. Жизнь не зависит от нас, и мы-не центр вселенной и далеко не центр всей своей жизни. Мы-наблюдатели. А значит, нам позволено многое. Насколько многое? Зависит от каждого из нас.