— Лойкот знает одно место на северной стороне, в скалах, неподалеку от водопада царицы Савской, где гнездятся орлы. С давних пор, поколение за поколением, они выводят там свое потомство. Сейчас как раз то время, когда у орлов появляются птенцы. Не хочешь посмотреть?
— О да, Баджер, да! — Ева захлопала в ладоши, как ребенок, которому пообещали праздник по случаю дня рождения. — А на обратном пути можно будет сходить к водопаду и искупаться в его волшебных водах.
— Придется делать большой крюк. Получится целое путешествие в несколько дней.
— Нам ведь некуда спешить.
Им понадобилось три дня, чтобы пересечь гору в самом широком ее месте — путь преграждали глубокие расщелины и густые чащи, к тому же чуть ли не за каждым поворотом поджидали приятные сюрпризы и чудесные открытия. В конце концов они достигли цели и сели на краю обрыва, любуясь плавно проплывающей внизу парой, слушая, как перекликаются орлы друг с другом и с птенцами, наблюдая, как старшие приносят в когтистых лапах добычу — кроликов и даманов, обезьянок и мелких птах.
Только вот само гнездо оставалось невидимым из-за выступа, на котором они сидели.
— Я так хотела посмотреть птенцов, — расстроилась Ева. — Лойкот наверняка знает место, откуда их можно увидеть. Спроси у него, Баджер, хорошо?
Вернувшись к ней после долгого разговора с Лойкотом, Леон покачал головой:
— Он говорит, что гнездо можно увидеть с одной скалы, но путь туда труден и очень опасен.
— Попроси, пусть покажет. Лойкот сам привел нас сюда, пообещав, что мы увидим птенчиков. Дал слово — пусть держит.
Пожав плечами, следопыт провел их по краю обрыва к трещине в скале и, отложив ассегай, полез в нее. Леон, приставив ружье к дереву, втиснулся следом. Ева, подобрав полы шуки, двинулась за ним.
Они спускались по узкой, тесной шахте, света в которой хватало лишь на то, чтобы рассмотреть собственную руку. В конце пути их ждал узкий выход на открытый карниз, расположенный под выступом, на котором они недавно сидели. Тем не менее гнездо по-прежнему оставалось невидимым, зато орлы, заметив чужаков, встревожились и, пролетая мимо, награждали непрошеных гостей злобными взглядами маленьких желтых глаз.
Карниз был узкий, так что передвигаться пришлось, прижавшись спиной к стене, потом вдруг расширился. Шедший первым Лойкот остановился, распластался на камнях, вытянув шею, посмотрел вниз, потом повернулся и с улыбкой поманил Еву. Она осторожно подползла к нему.
— О! Баджер, иди сюда! Посмотри!
Леон лег рядом и положил руку ей на плечи. Прямо под ними, примерно в тридцати футах от карниза, висело вбитое в расщелину сооружение из сухих сучков и веток. Верх был выстелен зеленой травой и тростником, на которых лежали два только что вылупившихся и еще не умеющих держать голову птенца. Пушистые серые тельца плохо вязались с большими клювами, которыми орлята разбили скорлупу яиц.
— Какие они страшненькие! Ты только посмотри — у них глазки пленкой затянуты, — рассмеялась Ева и тут же инстинктивно втянула голову в плечи — над головами у любопытных захлопали сильные крылья. Пара орлов с пронзительными криками и выпущенными когтями устремилась вниз, готовая защищать гнездо и птенцов от посягательств чужаков.
— Не поднимай голову, а то оторвут, — предупредил Леон. — Лежи и не шевелись. Замри. — Все трое вжались в каменистый карниз. Орлы, покружив и убедившись в отсутствии прямой угрозы потомству, постепенно успокоились. Орлица вернулась в гнездо и, подобрав птенцов под себя, покровительственно накрыла их широкими крыльями. Леон и Ева терпеливо ждали. Никто не шевелился. Наконец птицы успокоились совсем и занялись обычными делами, не обращая внимания на распластавшиеся на карнизе человеческие фигуры.
Леон и Ева провели над гнездом остаток дня, наблюдая за великолепными гордыми птицами в их привычной среде и за их обыденными занятиями, и вернулись в свою временную хижину, когда уже смеркалось.
— Никогда не забуду этот день, — прошептала Ева, прижимаясь к Леону под одеялом.
— Каждый день, когда мы вместе, незабываемый.