Всё это время за ними пристально наблюдали остальные умеющие считать до тридцати, которые так и не начинали до сих пор деление. После этого одна из них повернулась к своей группе, и сказала:

– По Закону каждый имеет право на пять. Вот я взяла свои пять. Если у кого есть возражения – доказывайте, что я взяла больше.

– Му-у-у… – вырвалось у её согруппниц.

Вторая Умеющая считать до Тридцати взяла один из своих апельсинов и начала его чистить.

– Подожди! – закричали остальные.

– Чего?

– Скажи, кто же тогда нас обманул? – Спросили её согруппники.

– Не знаю, может, Умеющая Считать до Ста?

– Ну так пойди, разберись с ней!

– А где это в Законе мне предписывается такая обязанность?

– Но это же нельзя так оставлять – мы же не можем быть совсем без апельсинов!

– Тогда учитесь считать и идите к ней – какие проблемы?

– Пожалуйста… – взмолились обезьяны, – не будь такой жестокой!

– Ладно, – сказала Умеющая Считать до Тридцати, – сделаю вам одолжение, дам каждому из своей личной доли, но только в силу моей чрезмерной доброты, и при условии, что вы будете себя хорошо вести…

– Да, да, мы будем хорошо себя вести! – послышались заверения заискивающим тоном.

– … для этого вы должны сказать: «Да здравствует доброта нашей Умеющей Считать до Тридцати!».

– Да здравствует доброта нашей Умеющей Считать до Тридцати! – кричала каждая из обезьян в группе во весь голос, и получала за это дольку.

Те, кто кричали активнее всех, получали по две дольки, а самая активная получила три. Под эту песню происходило всеобщее деление. Умеющие считать до трёх получили дольки, а умеющие считать до тридцати целые апельсины. И пока звучали демократические кричали, разделяющие жонглировали ими перед лицом той, которая разделила поровну свои пять. Так элита Общества Справедливости и Равенства в процессе строительства демократических ценностей пришла к обычаям, что апельсинов должно быть в руках жонглирующего им как можно больше, а акустическое сопровождение как можно громче.