Моим фаворитным жеребцом был Полкан 6-й, внук Полкана 3-го, а среди потомства Полкана 6-го я отдавал предпочтение его сыну Полканчику и внуку Потешному. Потешный был моим кумиром, о нем я часто думал, говорил и писал. Свои симпатии я перенес на его потомство, из всех сыновей Потешного моим любимцем был Бережливый. Это имя я избрал своим псевдонимом. Заводская деятельность Бережливого почти целиком протекала на юге, в Киевской губернии, у Ф.А. Терещенко. Мальчиком в Одессе, потом юношей там же, а также в Киеве и Елисаветграде, куда я ездил иногда с отцом, я видел детей Бережливого, много слышал легендарных рассказов о красоте этой лошади, и всё это так подогрело мой интерес к Бережливому, что я стал мечтать о поездке на завод Ф.А. Терещенко. Осуществить эту поездку мне удалось, когда я был в шестом классе кадетского корпуса, то есть в 1898 году. В то время мне было семнадцать лет, и я получил от отца деньги и разрешение ехать в Киевскую губернию.

Я, конечно, знал, что Бережливый уже окончил свое земное существование и пал в заводе графа И.И. Воронцова-Дашкова, а Ф.А. Терещенко умер и завод его находится в большом упадке. Тем не менее я поехал туда. Это было своего рода паломничество. Я предпринял эту поездку с таким же трепетом и благоговением, как человек, отправляющийся к святым местам. Когда я, подъезжая к имению Терещенко, впервые увидел конюшни, где стоял Бережливый, сердце мое учащенно забилось, я готов был выпрыгнуть из тарантаса, лишь бы поскорее увидать уцелевших потомков знаменитого жеребца.

Увы! Как я был разочарован тем, что услышал и узнал там! Это было так давно, что многое изгладилось из моей памяти, а на многое по молодости лет я не обратил должного внимания или же дал ему неверную оценку. Потому я приведу здесь лишь интересные данные о лошадях покойного Ф.А. Терещенко, сообщу историю создания завода и все, что я знаю о Бережливом. Так как опись завода Ф.А. Терещенко была напечатана всего один раз – по сведениям на 1 марта 1889 года, то она не дает полного представления о составе этого замечательного завода. Чтобы восполнить пробел, я расскажу о заводской работе лучших производителей и тех заводских маток, которые прославились благодаря заводу Терещенко во всероссийском масштабе. Для этого я воспользуюсь целым рядом сведений из заводских книг, а также имеющимися у меня богатыми материалами.

Не могу ручаться за полную достоверность того, что сейчас сообщу о возвышении рода Терещенко, но я слышал об этом от людей, заслуживающих доверия.

Артём Терещенко был в свое время пастухом при отаре овец. Однако был малый способный, стремившийся к обогащению и достигший его. Сколотив всеми правдами и неправдами небольшие деньжонки, он обосновался на хуторе возле города Глухова и там вел хозяйство и торговал скотом. У него было три сына: Никола, Фёдор и Семён. Никола Терещенко является создателем всего колоссального состояния семьи. Он, по отзывам всех знавших его лиц, был человеком гениальным. Злые языки говорили, что во время Севастопольской кампании он очень разбогател на фальшивых деньгах, ловко их сбыл и пошел в гору. Но лично я считаю этот слух неверным, вызванным завистью к непонятному, прямо-таки сказочному обогащению. Я опровергаю это гнусное предположение, потому что в свое время то же самое говорили про одного соседа моего отца, богатейшего человека, исключительно порядочного. Не могло быть и речи, чтобы он разбогател таким путем. Всё его богатство было приобретено на глазах у моего отца. Так или иначе, но именно после Севастопольской кампании началось феерическое обогащение Николы Терещенко. Вскоре Терещенки стали богатейшими людьми в юго-западном крае, их имя стало прямо-таки нарицательным, синонимом миллионов и сказочного богатства вообще.

Свое состояние Никола Терещенко нажил, когда стал строить сахарные заводы и скупать имения разорившихся помещиков. Кроме того, он вел большую торговлю скотом и шерстью и делал большие поставки интендантству. Все ему удавалось, и состояние его быстро росло. Он оставил двум своим сыновьям около тридцати миллионов рублей. Терещенко скупал дворянские имения за грош, закладывал их, покупал новые, ставил образцово хозяйство и действовал так умно и дальновидно, что стал богатейшим человеком своего времени. Несомненно, он первый воспользовался кризисом 1861 года. Он понял, что это временное падение цен на земли, и, скупив имения за бесценок, положил прочное основание своему грандиозному богатству. Ареной его деятельности были Киевская, Черниговская, Волынская губернии и отчасти Харьковская.

Я могу привести весьма интересный штрих, рисующий Николу Терещенко как человека удивительного ума и всесторонней деловитости. Старик Золотницкий, которого я знал, был одним из крупнейших антикваров в Рос сии. Он постоянно жил в Киеве, где имел магазины. Свое миллионное состояние Золотницкий нажил тем, что скупал у разорившихся польских магнатов их обстановку и перепродавал наиболее ценные вещи за границу. Золотницкий мало интересовался российскими покупателями и нашим рынком, его магазины занимались не столько продажей, сколько скупкой разных антиков. К нему везли все, что было ценного, все, что продавалось из редкостей. Лучшие вещи даже не выставлялись в магазине в Киеве, а два раза в год сам старик Золотницкий в сопровождении своего любимого сына Яши, вкрадчивого красавца, выезжал в Европу и там продавал скупленные в юго-западном крае ценности. Старик Золотницкий особенно гордился тем, что был поставщиком английского короля, и любил говорить своим покупателям, что он не только поставщик двора, но что его величество с ним милостиво беседует и просит его не забывать и привозить антики. Делал он также крупные дела и среди английской знати. Так вот, этот самый Золотницкий рассказал мне однажды, как подкузьмил его Никола Терещенко.

В Волынской губернии было богатейшее имение графа Х., дворец которого был «набит», по меткому выражению киевского антиквара, редкостями. Золотницкий, как коршун, следил за графом, ибо ни для кого не было секретом, что дни его сочтены, что рано или поздно все будет продано. «Роковой момент приближался, – рассказывал мне Золотницкий, причем глаза его в эту минуту, как у каждого страстного охотника, горели, а голос дрожал от возбуждения, – и я был вызван наконец моим агентом по телеграфу. К несчастью, что-то меня задержало дня на три в Киеве, и когда я приехал к графу, то оказалось, что все имение вместе с обстановкой купил Никола Терещенко. Я был вне себя от горя и сорвал свою злобу на бедном моем комиссионере, хотя он был и ни при чем. Тот меня успокаивал: “Что вы, господин Золотницкий, горюете, купите еще дешевле. Что этот мужик и сын пастуха понимает в антиках?” В тот же день я повидался с “мужиком”. Он наотрез отказался продать обстановку, всё опечатал и ключи взял себе, приставив к дворцу двух сторожей. Как я ни бился, так и не мог ничего с ним поделать и уехал в Киев. Я тогда пропустил такое дело, что второго такого уже во всю мою жизнь мне не представилось!» Яша Золотницкий, присутствовавший при этом разговоре, шепотом сказал мне: «Ох, боже мой! Сколько папаша тогда потерял денег!» Старик Золотницкий справился с охватившим его волнением и так закончил свой рассказ: «Через полчаса узнаю, что Никола Терещенко сам поехал за границу, повез списки вещей, вернулся оттуда с двумя антикварами и так им продал обстановку дворца, что имение ему пришлось задаром! Это факт, факт исторический. Впрочем, удивляться нечему, так как там была Мария-Антуанетта и вся печать Европы говорила об этом деле. Вот каков был этот мужик и сын пастуха! Да, это был гениальный человек!»

Итак, Никола Артёмович Терещенко был создателем состояния. Но этого мало. Он дал денег и руководил делом обогащения своих братьев – Фёдора и Семёна. Федор оказался способным учеником, ему во всем везло, а потому он оставил своим наследникам состояние в десять или пятнадцать миллионов. Семён был сравнительно неудачником и оставил своему сыну два или три миллиона. Среди Терещенок семья Семёна считалась бедной и о ней отзывались покровительственно.

Из трех братьев Терещенко коннозаводчиками стали Фёдор Артёмович и Семён Артёмович. Никола Артёмович осуждал братьев, завода не завел, ибо считал это пустым и малоприбыльным делом.

Ф.А. Терещенко

Ф.А. Терещенко посчастливилось приобрести сына великого Потешного – белого жеребца Бережливого; он купил и знаменитого ершовского Крутого, отца Крутого 2-го. Крутой не только дал первоклассных детей, но и создал заводу гнездо замечательных маток. При скрещивании с этими кобылами прославил себя и Бережливый. Словом, Ф.А. Терещенко стал знаменитым коннозаводчиком и лошади его завода сыграли исключительную роль при создании отдельных заводов и в рысистом коннозаводстве всей страны. Ф.А. Терещенко умер в 1894 году, и завод его перешел к малолетнему сыну Ф.Ф. Терещенко. В 1903–1904 годах лучшие кобылы этого завода были проданы А.Н. Терещенко, а остальные размещены по многочисленным имениям семьи. Года за два до мировой войны Ф.Ф. Терещенко решил восстановить рысистый завод. По его распоряжению были собраны с хуторов и его имений все уцелевшие рысистые кобылы, и тогда же он предлагал мне очень большие деньги за тех своих кобыл, которых я купил у А.Н. Терещенко. Я отказался их продать, чем очень его огорчил. Завод Ф.Ф. Терещенко, воскресший к жизни, создал с места несколько призовых лошадей, которые появились на бегах в Киеве, но дальнейшему развитию этого дела помешала война, а потом все погибло во время революции.

Семён Артёмович Терещенко завел рысистый завод одновременно с братом Фёдором. Он был настоящим и большим любителем лошади. В состав его завода вошли многие превосходные по себе и породе лошади. К сожалению, этот завод не приобрел большой известности, потому что Семён Артёмович был против бегов и не держал призовой конюшни. После его смерти лошади были распределены по его имениям и мало-помалу растаяли. Его сын К.С. Терещенко в 1889 году основал новый рысистый завод и на первых порах имел трех или четырех производителей завода своего отца. Подробно о коннозаводской деятельности К.С. Терещенко и его отца я буду говорить позже.

Оба сына знаменитого Николы Терещенко, Александр и Иван, также основали рысистые заводы. Завод И.Н. Терещенко был основан в 1880 году, а А.Н. Терещенко – на три года ранее, в 1877-м. Завод А.Н. Терещенко был пополнен в 1903 и 1904 годах лошадьми Ф.Ф. Терещенко и одно время пользовался очень большой известностью на юге России.

Таким образом возникла эта династия Терещенок-коннозаводчиков, и лошади их заводов имели весьма большое влияние на коннозаводство нашей страны. Особенно сильно это влияние было на юге России, где большинство заводов имели в своем составе кровь лошадей заводов Терещенко и отвели от них немало знаменитого материала. Итак, следует иметь в виду, что в свое время существовали рысаки заводов Ф.А., С.А., Ф.Ф., А.Н., И.Н. и К.С. Терещенко и заводы эти имели весьма много общего, ибо все Терещенки были очень дружны между собою, друг друга поддерживали и сплошь и рядом обменивались рысаками или же покупали их у своих.

Я лично знал Надежду Владимировну Терещенко – вдову Фёдора Артёмовича, а также Александра Николыча Терещенко и его семью, а также Константина Семёновича Терещенко и его семью. Я осматривал заводы Ф.Ф., А.Н. и К.С. Терещенко и в этом порядке буду описывать их.

Теперь мне предстоит говорить о заводе Ф.Ф. Терещенко или, что то же самое, о заводе его отца, но я уже предупредил читателя, что мои впечатления от поездки на завод Ф.Ф. Терещенко очень отрывочны.

Имение Ф.Ф. Терещенко, где находился рысистый завод, называлось Червонное. Я посетил Червонное в 1898 году, Ф.А. Терещенко умер за четыре года до этого. Его вдова с двумя дочерьми и малолетним сыном Фёдором была за границей.

Червонное было громадным имением, в свое время купленным за бесценок. В конторе мне рассказывали, что один ремонт стоил едва ли не половину того, что было уплачено за все имение. Терещенко знали, как надо покупать имения! Червонное стало резиденцией Фёдор Артёмовича, а позднее его семьи. Тут же был основан и рысистый завод, который впоследствии приобрел такую известность. Поскольку никого из владельцев не было в Червонном, мне отвели помещение во флигеле для приезжающих. Дома я не осматривал, ибо в то время интерес к старине еще не пробудился во мне. Не скрою, что мой приезд, приезд кадетика, да еще с целью осмотра завода, озадачил и удивил управляющего. Он улыбнулся и сказал: «Хорошо, мы вам покажем завод, – и добавил: – Когда захотите получить лошадей, сообщите конторе». После этого он передал меня с рук на руки рыжебородому дядьке, который ведал флигелем для приезжающих, и счел свою миссию законченной. Ему, человеку деловому и занятому по горло, было не до юнца и его фантазий.

Моим ментором в Червонном был этот рыжебородый дядька. Он свел меня в завод, и там я познакомился со смотрителем. В то время завод Терещенко был в полном упадке, вернее, им никто не интересовался: Надежда Владимировна не любила лошадей, Фёдор Фёдорович был еще мальчик. Завод был оставлен на произвол смотрителя из бывших кучеров. Старые служащие разбрелись кто куда, наездника при заводе не было, лошадей почти не продавали. Словом, завод шел к медленной гибели. Надо отдать должное администрации имения: лошадей кормили хорошо. Но их при этом совершенно не работали, а неизвестно, что хуже – не кормить и работать или наоборот.