Глава VIII

Последний этап

До середины марта 1953 года Мержанов содержался в иркутской тюрьме. Талантливого архитектора зачислили было в отряд заключенных, отправляющихся на лесоповал. Однако медицинская комиссия, учитывая солидный возраст Мирона Ивановича, травмы головы и левой руки, освободила его от этой тяжелой работы, хотя еще не определила, что у него начальная стадия туберкулеза легких. А потом случилось так, что счастливая судьба опять привела его к любимому архитектурному творчеству в Красноярске.

Он представлял древний Красноярский край Берендеевым царством с девственной, дремучей тайгой, драгоценными ископаемыми, с обилием птиц, пушных зверей в тайге и тундре, а в могучем Енисее — рыбы. Ему виделись давние обитатели тех мест людьми свободными, независимыми, не знавшими притеснения, верноподданности, которые дружно занимались охотой, рыболовством, а в бескрайней тундре — оленеводством, то есть жили сами по себе, были вольными детьми величественной природы. И при этих романтических иллюзиях Мирону Ивановичу, конечно, было известно, что еще в 1628 году в этом краю непуганых птиц и зверей возник острог Красный, сначала как военное укрепление, которое с годами превратилось в тюрьму, а поселение вокруг него стало называться Красный Яр, а потом короче — Красноярск. Острог к тому времени уже не вмещал арестантов, и они, звеня кандалами, проторили тракт до Енисейска, Туруханска, до самого Ледовитого океана. В 1735 году через Красноярск прошел Московский тракт, а в 1895 году — Сибирская железная дорога. Красноярск сделался центром золотопромышленности и местом ссылки, точнее пересыльным пунктом, откуда заключенные двигались дальше, расселяясь, зачастую на погибель, по всему Енисею. Побывали в этих суровых местах народовольцы, эсеры, социал-демократы, большевики, среди которых Сталин, Свердлов и другие вожди-революционеры. А когда в октябре 1917 года власть переменилась и «кто был ничем, тот стал всем», новые правители погнали в этот край тех, кто их гнал прежде, а заодно, перестраховки ради, людей «из бывших» и тех, кто внушал хоть малейшее подозрение, хотя и был совершенно невиновен.

Мирон Иванович не мог не знать, что за десять лет до него в Красноярске не по своей воле жил удивительный человек, ученый-медик и монах Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, в монашестве Лука. В юности он увлекся медициной, стал врачом и, видимо, до конца дней был бы верен только одной этой профессии, если бы не большое горе: умерла его жена, оставив четверых детей. Потрясенный муж и отец решил посвятить себя Богу и так истово отдался вере, что в возрасте сорока шести лет, в 1923 году, был рукоположен в епископы. Но и медицины не оставил, сделался прекрасным хирургом и педагогом, одним из основателей Ташкентского медицинского института. Он был очень нужен молодой советской стране как человек в белом халате, стоящий часами за операционным столом и возвращающий к жизни людей, и чрезвычайно вреден в роли духовного пастыря. А черную рясу на белый халат он менял только в операционной, даже преподавал студентам в монашеской одежде. Вот и отправляли его время от времени в изоляцию: то в тюрьму, то в ссылку. Но и в ссылке он продолжал совмещать свою деятельность. В Красноярске во время войны как хирург высшего класса проводил самые сложные операции в госпитале № 1515, разместившемся в помещении школы № 10, работал консультантом по гнойной хирургии в госпиталях края, а как епископ совершал литургии в храме Николаевки — пригорода Красноярска. И в школе №, 10 и в храме побывал Мержанов, дивясь сходству своей судьбы с судьбой Войно-Ясенецкого. Обоих правительство то ласкало, то карало, получили одинаковый срок и заканчивали его в одном городе, оба увлекались рисованием, и епископ был хорошим рисовальщиком. Совпадения продолжались и позднее: Войно-Ясенецкий удостоился Сталинской премии, правда, уже после ссылки в 1946 году за книгу «Очерки гнойной хирургии», оба умерли, перешагнув через 80-летие, сыновья обоих стали профессорами, у Войно-Ясенецкого — профессором медицины, у Мержанова — архитектуры. Но встретиться этим ярким личностям не пришлось. Войно-Ясенецкий был возведен в сан архиепископа Симферопольского и Крымского и умер в 1961 году. А Мержанов с присущей ему энергией внес весомый вклад в развитие Красноярской архитектуры, в превращение проектного института «Красноярскгражданпроект» в гордость страны. Об этом периоде творчества архитектора написали его сын и внук:

«Случилось так, что последние три года ссылки Мирон Иванович провел в Красноярске, известном как крупнейший центр Восточной Сибири. Судьбе было угодно прибавить к назначенному сроку еще четыре года жизни в этом городе, но это были годы уже свободной организационной и творческой работы. Мержанову удалось многое там построить и на протяжении нескольких лет довелось возглавлять вновь созданный коллектив Красноярского филиала центрального института „Горстройпроект“ (впоследствии „Красноярскгражданпроект“) с более чем тысячным коллективом, который он оставил лишь в 1960 году после выхода на пенсию.