«Как? Как такое вообще могло случиться? Подготовленный отряд гвардейцев конклава, был практически полностью уничтожен горсткой каких-то дикарей! Что скажет совет Нага?» — мысли преподобного, никогда не попадавшего в такую ситуацию, метались как тигры в клетке. — «А если дело дойдет до совета Конклава? Так оно, скорее всего и будет! Потому что «друзей» у меня предостаточно! Хвала Авалону, что кто-то умудрился завалить Аурелиуса, да и этого чокнутого Эффида, до кучи! Вот уж кто постарался бы раздуть мой промах до небес!» — перспективы рисовались мрачные. Преподобный представил себе примерный ход беседы на городском совете, а Совет Конклава, ему уже расхотелось представлять. По отдельным фразам, иногда проскакивающих в беседах, то тут, то там, гвардеец мог составить для себя примерный ход такой беседы. И чем она для него закончится. Дыба и последующее сожжение на очищающем костре — окажутся милостью божьей! Поэтому, надо как-то попытаться исправить ситуацию! Но как? — монах огляделся. Около него на ногах оставались два гвардейца, еще двое сторожили пленника на берегу, возле катера, спрятанного за поворотом.

— Назовите свои имена, братья! — обратился он к стоящим рядом с ним монахам, один из которых, был сильно ранен. Правая рука плетью висела вдоль тела. Второй выглядел лучше, тоже ранен, но видимо легко, потому что стоял, не шатаясь и почти не кривя лицо от боли, в отличие от своего соратника.

— Брат Фе, преподобный! — ответил он.

— Брат Ио, преподобный! — еле слышно сказал первый и качнулся.

«Н-да, по две буквы в имени…. Рядовые бойцы…. Что же делать?» — размышлял монах недолго.

— Брат Фе, беги к катеру — пусть тащат сюда пленника! — скомандовал он, приняв решение. Гвардеец рванул к катеру, чувствуя, что медлить нельзя ни секунды. Особенно, если взглянуть на белые, от бессильной злобы, глаза преподобного.

Буквально, через две минуты, показались два бойца волочащие под руки пленника. Подбежав к командиру, они выпустили его из рук, и деревенский парень кулем свалился на землю.

— Ваши имена, братья?

— Брат Ри.

— Брат У.

«Еще хуже! Одна — две буквы в имени! Ни одного старшего брата! Хотя, почему ты надеялся на это? Естественно, в тыл отправили самых необстрелянных бойцов! Значит, кому-то судьба сегодня улыбнется дважды!»

Все четверо вытянулись перед командиром отряда во весь рост, сняв капюшоны ряс и заложив руки за спины, понимая, что он решает их судьбу. Лица, застыли масками, но в душе каждого из них шевелилась надежда на то, что именно его выберет преподобный.

— Брат…… - командир тянул время, чувствуя, как напряглись монахи, — брат Фе! Даю тебе новое имя! Отныне ты будешь зваться, — преподобный на секунду задумался, — брат Фер! Назначаю тебя старшим в команде!

Новонареченный брат расцвел, а у остальных монахов надежда в глазах погасла. Ну что же — с самого начала было ясно, что только одному из них повезет! Но не стоит отчаиваться — жизнь штука долгая, кто знает, как она повернется. Так рассудили остальные. Возможно, остальным тоже повезет.

«Старшего команды назначил….Смотри-ка, как радуется!» — мысль появилась и тут же пропала, преподобному было глубоко наплевать на эмоции подчиненных. — «Теперь надо разобраться с этим аборигеном! Куда могла исчезнуть эта девчонка?» На сбежавшего Адамса, он решил не обращать внимания. «Сбежал и сбежал…. Значит немного продлит свое никчемное существование в этом мире…Тем более, я запомнил его след!» — Ауратум закрыл глаза и втянув воздух, замер. Перед его мысленным взором окружающий мир расцвел всеми красками. Каждое растение светилось своим собственным цветом. Аура бойцов была спокойного зеленного цвета, без явных всплесков страха или беспокойства. У старшего в команде она стала проявляться кое-где желтыми точечками следующего уровня. Зато аура лежащего на земле мальчишки, была всех цветов, топорщась в стороны всплесками страха, даже скорее, животного ужаса. «Чем это я напугал парня?» удивился преподобный и начал говорить:

— Встань, смердящий кусок плоти! Отвечай только на мои вопросы! И тогда…, возможно…, ты останешься жив!

Семен, от страха, сковавшего все его члены, потерял способность здраво рассуждать. Хватаясь за соломинку спасения своей жизни, у него даже не мелькнула мысль — зачем его оставлять в живых? Он хотел жить, и это затмевало все: смерть отца, друзей, все — лишь бы остаться в живых! Он встал на ходящих ходуном ногах, неловко прикрывая рукой обрубленную кисть.

— Где девчонка? — вопрос монаха раскаленной иглой впился в мозг. — Где она?

— Я, я не знаю….- растерялся от неожиданного вопроса Сэм. Он почему-то ждал, что этот страшный человек будет спрашивать о Джеке. А вопрос о Дженни сбил его с толку.

— Чтоооо???? — монах побелел от гнева, ноздри его раздулись, и он вы тянул свою правую руку, спрятанную до этого за спиной. В ней оказался маленький ритуальный серп. Сделанный из какого-то серебристого сплава, весь покрытый какими-то иероглифами. Даже на вид, он казался очень острым.