Дед Андрей помог, он с бабкой своей откуда-то извлек из запасов одежду, которая хоть и выглядела как «назад в СССР», но была практичной для дороги. Потом завозились дед Андрей с бабкой своей, стали собираться, и тут началось: это взять надо, вот это необходимо, вот это бросать жалко, а с этим так много всего связано. Они, как барахольщики, перебирали вещи, попутно вспоминая свою прошлую жизнь со слезами на глазах. Археолог попросил их не трогать и не подгонять, как справятся, так справятся. В результате уже стемнело, когда они отправились в путь.
В головной машине ехали Археолог с Верой, Фермером и Корсаром. Еще они взяли с собой Катю Рыкову с Ромкой. Женщина начала оттаивать, пережитые ужасы медленно отступали, но до полной реабилитации еще было далеко. Она продолжала возиться с сыном, было видно, что уже успела изрядно его утомить, но парнишка понимал серьезность момента и держался. Катя еще не вспомнила о Косте Рыке, о том, что его убили бандиты и теперь она одна на этом свете с сыном. Правда, не совсем одна, у нее есть друзья и товарищи, которые поддержат и во всем помогут, в этом и есть смысл их большой юсовской семьи. Но когда женщина вспомнит о смерти мужа, тут и начнется самое тяжелое, придется за ней следить, чтобы она не учудила над собой что-нибудь непоправимое. Поэтому Вера и взяла ее с собой, чтобы постоянно приглядывать и не упустить чего.
Вскоре на колдобинах и выбоинах дороги пассажиров укачало, первыми заснули женщины, потом мальчишка уютно засопел, тогда и Археолог позволил дремоте одолеть его на время. Спалось сладко, не мешало даже то, что машину трясло и подбрасывало на ухабах, а водитель Виталька Жуков время от времени тихо, но весьма смачно матерился.
Без приключений они к полуночи добрались до Пролетарского района и мирно проехали через КПП, где их встречали Виктор Колюжняк и Михаил Степанович Андронов.
Глава 27
Владимир Гривенный давно работал в Угличе. Еще до того, как случилась Катастрофа, он держал несколько магазинов, торгующих промтоварами, и два магазина с канцелярией, книгами и игрушками. Промтовары приносили стабильный доход, игрушки продавались от времени к времени, книги брали только свои покупатели, и часто хозяин привозил их под заказ, а вот канцелярия всегда шла на ура. А потом случилась беда, и мир стал меняться на глазах. Выплыли те, у кого оказался хороший товарный запас и кто имел доступ к складам, большую часть старых их хозяев новые вывезли за город, да там и оставили с пулей в голове, чтобы не мелькали перед глазами. Удалось и Гривенному отжать свою часть. Он не только сохранил свое прежнее положение, но благодаря связям в Ярославле быстро стал уважаемым и влиятельным человеком, с которым дело имел сам купец Рассказов, тот самый легендарный Черномор, который стал после Катастрофы единственным управителем ярославских земель. Постепенно среди угличской братии сложилось впечатление, что Гривенный – ставленник Черномора, его смотрящий в Угличе. Вот к нему и ходили за советом лидеры масловцев, часовщиков и артельщиков, к нему приезжали торговцы из Поволжья, производившие необходимый на рынке товар в разбросанных тут и там.
Поэтому, когда в городе начали стрелять и группировки сцепились друг с другом, Гривенный первым делом отправил своих гонцов в Ярославль. Он должен был предупредить Черномора о том, что творится в Угличе, потому что если Черномор в передел не вмешается и силу свою не покажет, то земля угличская от него отвалится, как комок грязи от высохшей на солнце собачьей шерсти. Гривенный в себе не сомневался. Что бы ни произошло в городе, он в любом случае останется при делах, может, немного схуднет в капитале, но это сомнительно. Большая часть его состояния обращена в золото и драгоценности, вывезена за пределы города да спрятана в укромном месте. Даже если придется бежать из Углича, бросив лавки, склады и дом, он все равно останется богатым человеком, который на скопленное добро откроет дело хоть в Ярославле, хоть в Костроме, а можно не рисковать в больших городах и начать работу в Калязине. Там, насколько Гривенный слышал, серьезных людей нет. Городок-то маленький. Держит его какая-то шушера. На свои деньги Гривенный наймет Белый рой и отожмет себе городок, а из местных создаст верную себе гвардию, которая будет охранять границы и не пускать борзых до чужого добра лихих людей.
Как только в городе стали стрелять, Гривенный стал размышлять над будущим, строил версии развития событий и примерял на себя новые декорации. Ситуация ему не нравилась. Он понимал, что нарыв назрел давно: слишком мягок стал Черномор к своим партнерам и конкурентам. То ли постарел правитель, расслабился, потерял чутье, вот и нашлись более молодые и дерзкие, кто решил воспользоваться ситуацией. То ли заигрался в местное самоуправление, сделал ставку не на ту группировку. Банда Шамана до последнего времени являлась главным стратегическим партнером Черномора, но в последнее время он был часовщиками весьма недоволен. На последней личной встрече Черномор жаловался, что
А прошлой ночью часовой завод подвергся массированной атаке со стороны масловцев, в результате которой часовщики были наголову разбиты. Эта новость потрясла Гривенного. Он никак не мог взять в толк, чего ждет Черномор, почему не вводит войска и не устраивает публичную зачистку недовольных. То ли Черномор знает что-то такое, что ускользает от видения Гривенного, то ли Черномор решил пустить ситуацию на самотек, он позволит этим собачьим сворам пожрать друг друга, а когда бойня закончится, те, кто выживет, будут настолько слабы, что он быстро пообломает им клыки и заставит плясать под свою дудку.
Гривенный не знал, что и думать. От этого неведения сильно нервничал, места себе не находил. Была бы его воля, свернул бы сейчас хозяйство, лавки заколотил да уехал из города, можно было бы объявить, что подался на поиски новых торговых площадей в области. А потом, когда все закончится и страсти в Угличе улягутся, можно вернуться. Только вот если он так сделает, Черномор ему потом предъяву выкатить может, что бросил вверенную территорию, струсил и отступил. Гривенный не хотел бы слышать подобные претензии. За такое кровью можно заплатить, а у него кровь не лишняя.
Правая рука Гривенного, Юрий Томилин, по прозвищу Приказчик, видел, что творится с хозяином, но с советами и замечаниями не лез, потому что Гривенный человек вспыльчивый, мог и трепку задать. Потом, правда, остыл бы, признал свою неправоту, но в который раз чувствовать себя идиотом, на котором вымещает гнев рссерженный начальник, Приказчик не хотел. Поэтому старался ни в чем Гривенному не перечить, а тот приказал заводить машину: барин собирался отправиться на осмотр своих владений. Приказчик считал, что для этого время сейчас не подходящее, но вслух ничего не сказал, предложил только поставить самовар да попить чайку с сушками и вареньем. Весь день придется провести в разъездах, потом поработать в конторе, когда еще толком порадовать себя удастся. Начальник согласился с его доводами.
Гривенный жил на окраине Углича по соседству с Высоковским бором. Места живописные, однако из лесов могли и лихие люди на огонек заглянуть. Им-то все равно, кто в доме живет, сами они люди не местные, правду не знают, потому Гривенный и обнес свои хоромы высоким забором с охранными вышками, на которых несли посменное дежурство бойцы из его личной маленькой армии. Тридцать человек насчитывало его войско. Больше он себе позволить не мог, да ему бы и не дали это сделать. Лидеры угличских группировок ревностно следили за балансом сил в городе. Бойцы Гривенного были людьми пришлыми, большая часть из Ярославля – люди Черномора, откомандированные под его командование, но были и такие, кто пришел в город в поисках работы, а делать ничего не умел, кроме как стрелять да зубы выбивать несогласным. По стечению обстоятельств в основном эти люди служили до Катастрофы в силовых структурах, но прибиваться к бандитам не захотели, они пробовали заниматься крестьянским трудом или каким-нибудь промыслом, но дело не пошло, тогда и решили податься в охрану торговцев. Люди хорошие, не сильно кровожадные, все в меру.
Какого же было удивление Приказчика, когда он принес самовар в покои Гривенного и обнаружил там трех мужиков, выглядевших весьма помятыми. Одного он опознал тут же, это был Шаман. Другого с небольшой задержкой, но тоже узнал, это был Никодим, правая рука Шамана, а вот третий мужик так и остался неопознанным – вероятно, кто-то из охраны. Приказчик застыл с самоваром в руках. В живот ему смотрел ствол автомата, который держал охранник.
Как они могли пробраться на территорию? Ведь дом хорошо охранялся, ворота постоянно на замке, к тому же по двору бегают волкодавы, которые любому чужаку вмиг глотку порвут.
Шаман поднес к губам палец и призвал к молчанию, после чего разрешил жестами поставить самовар на стол. Приказчик за это был ему благодарен. Держать на весу такую дуру было весьма тяжко, а уронишь самовар на пол – обваришь всех вокруг, себя в том числе, да еще получишь очередь в живот от щедрот шаманских.
– Ну, чего там, самовар готов, коньяку достань, по рюмочке для сугрева выпьем, – послышался голос Гривенного из соседней комнаты.
Следом появился он сам.
Гривенный, мгновенно оценив обстановку, ничем не выказал свое удивление и подошел к столу, чтобы налить чаю.
– Признаться честно, в гости я тебя не звал, да и не ждал. Чем обязан твоему визиту? – спросил он.
– Не хитри, ты уже давно знаешь обо всем, что на моей земле произошло. Масловцы отжали завод, напали вероломно, устроили бойню, – сказал Шаман.