Варан надежды не терял и топтался рядом, то забегая прямо под меня, пуская слюни, то пытаясь лезть по стволу, раскачивая и царапая когтями ствол.
Про варанов я знал немного, но одна деталь их характера расстраивала меня больше всего — вараны могли ждать неделями, пока укушенная ими жертва умрёт. Я укушенным пока не был, но надеяться на то, что тварь от меня отстанет, было бессмысленно. Оставалось надеяться на тех, кто меня вытащил на берег. Ведь не на съедение варану они меня притащили, подумал я.
Хотелось пить. Солнце стояло в зените и пекло основательно. Я осмотрел своё тело и отметил его хорошее физическое состояние, а так же его «загорелость». Такое тело было у меня лет в двадцать пять — тридцать. Именно в этом возрасте я с группой похожих на меня «отморозков» выполнял в Юго-Восточной Азии задачи, поставленные командованием. Именно тогда после одного из них и пропал Лис.
Как я очутился здесь сейчас, я не понимал, как не понимал и того, где это — «здесь», и когда это — «сейчас». То, что это не моё настоящее тело, я видел, но видел и то, что тело было всё же моё. То, давнишнее, молодое тело.
— Фантастика! — Прошептал я. — Чудеса!? Или всё же сон?
Щипать себя смысла не было. Болевые ощущения от колючего ствола разбудили бы любого. Я вспомнил, как однажды у меня вдруг ночью разболелся седалищный нерв, находящийся примерно в том же месте, и я от той боли проснулся и долго не мог уснуть, пока не провёл прямо среди ночи некоторые известные мне упражнения. Теперешние ощущения были столь же остры, но я никак не просыпался, а значит и не спал.
Невдалеке висели вязанки зелёных кокосовых орехов и мне удалось, хоть и с трудом, один из них. Это оказалось не так уж и легко. В орехе призывно булькала живительная жидкость, но добраться до неё руками и зубами было не реально. Я это знал. На инструктажах не раз демонстрировались способы вскрытия ореха, но ни разу и никому не удалось вскрыть кокос без, хотя бы, камня. Поэтому я метнул орех в ящера и попал ему в район шеи. Ящеру это явно не понравилось, и тварь отсеменила на пару метров в сторону леса.
— Ага, животное! — Вскричал я, вскакивая на ствол обеими ступнями, и начиная приплясывать, больше от желания унять зуд, чем от радости.
Сорвав ещё три ореха, я тщательно прицелился и, как жонглёр в цирке, запустил все три ореха очередью. Все ядра попали в цель, и противник отступил ещё дальше к лесу.
Станцевав на стволе ещё несколько «па», я уже хотел спрыгнуть, подобрать пару орехов и метнуться к видневшимся вдали на берегу скалам, как из леса появились аборигены. Трое взрослых мужчин, несколько женщин и трое детей. Все они были с палками, причём мужчины с длинными рогатинами, а один ещё и с круглой штукой, похожей на барабан или бубен.
Увидя варана, аборигены что-то гортанно закричали, затопав ногами, а барабанщик застучал кулаком в барабан, направив его нижнюю часть в сторону ящера.
Рептилия не стала ждать худшего для неё развития ситуации и, удивительно резво для её трёхметрового тела, унеслась в джунгли.
Я сидел голый на пальме.
Аборигены, одетые в какие-то цветные тряпки, смотрели на меня и лыбились, светя свои белые зубы и громко переговариваясь. В разговоре активно участвовали и мальцы, коим на вид было лет по тринадцать.
В носах и ушах воинов было вставлено множество, похожих на птичьи, косточек. А в мочку носа одного из них было вставлено два чьих-то клыка, вероятно как-то скрепленных друг с другом основаниями, что напоминало издали белые усы. На фоне коричневого безволосого лица это выглядело даже красиво.
«Усатый» вдруг крикнул что-то именно мне и глядя на меня, и я его понял.
— Дапаткан бавах! (Слазь!)
Малайский мы учили.
— Аку букан мусух! (Я не враг!) — Сказал я.
Все аборигены радостно запрыгали и загалдели, а тот, что с барабаном, застучал на нем весёленький ритм, и из чащи вывалилась целая толпа дикарей. Я стыдливо прикрыл ладонями срам и сел на пальму.