— И что? — так вот ты какой, ужас. Представила Володю, барахтающегося в ледяной воде — сердце замерло.

— Пока ничего. Судя по данным радиоперехвата, ваш супруг, — многозначительно смерил меня взглядом, — завладел надувной моторной лодкой и в настоящий момент направляется сюда. А спасать терпящих бедствие "плотогонов" не стал. Судя по ряду признаков, о возможности крушения он знал и был к нему готов заранее…

— Что вам от меня надо? — главное — я выяснила. На меня — ничего нет. Будь иначе — не лежал бы на столе пистолет, — Я вам ничего нового не скажу. Просто не знаю. Вообще ничего не знаю, — молчание, — И не знала…

— Мы знаем, что ваш супруг изначально был против этой авантюры, — даже так? — Мы знаем, что убедить руководство "штаба" отказаться от намерения ограбить и бросить на произвол судьбы гражданский персонал экспедиции у него не вышло, — вот это новость! Хотя… Всё может быть, — Мы знаем, что в момент отправки он перехватил руководство, пользуясь ссорой между самими путчистами, в результате чего большинство главных инициаторов переворота остались на берегу, а уплыли солдаты срочной службы и всего несколько офицеров, — вот это да! Похоже на Володю… Мгновенно оценил обстановку, просчитал возможности и начал действовать…

— Я не буду вам помогать! — гори всё огнем, если меня хотят использовать, как наживку… — Скорее застрелюсь!

— Дурочка, — последний раз таким тоном ко мне обращались лет 20 назад, выдернув из-под колес внезапно сдавшего назад грузовика, во время игры в прятки, — У нас сейчас каждый человек на счету. Каждый! Даже те, кого людьми считать не хочется… — скривился, будто вместо странного "чая" глотнул какой-то гадости, — одни мы остались в этом мире, — так я тебе и поверила. Наверняка Володе засаду готовят. Или ловушку… А я сижу…

— Вы хотите, что бы я предложила ему почетную сдачу? — хватит тянуть кота за хвост. Время идет!

— Мы просим вас, — помялся, — спуститься к реке. Прямо сейчас… В темноте, — из безразмерного кармана куртки появился и лег на стол электрический фонарик, — Это опасно, но никого другого ваш супруг к себе не подпустит, — поймал мой взгляд, — Засады нет. Так что, на любой подозрительный шум — стреляйте смело… Но, уплыть вниз по реке вам не дадут, — крякнул по-стариковски, — Не мы… Пятеро человек утонули при крушении. У выживших, на вашего Владимира, зуб. Поговорите с ним… Ангару теперь держат под прицелом день и ночь.

— Ничего не могу вам обещать… — главное я узнала, пора сваливать. Долго он ещё будет тут отираться?

— Тогда — посидите спокойно ещё 5 минут. А я — кое-что расскажу… Для лучшего понимания обстановки.

И рассказал… Ярко, с подробностями и историческими ссылками, местами — даже "в лицах"… Лучше бы я этого вообще не слышала… Лучше бы я этого вообще не знала. Володя, как обычно, оказался прав. Подлость людей, он оценил профессионально. А вот уровень людской дури — не сумел. Хотя, не нами сказано, что она бесконечная. Причем, человеческая толпа глупее, чем самый глупый её элемент, взятый отдельно. М-м-мать…

Если конспективно — причина всему случившемуся одна и та же. Обнаружив, пропажу связи с "родным и любимым государством" наши военные начальники по-детски, буквально до обморока, перепугались. "Армия мирного времени…" Полная профессиональная непригодность… Не для того они шли служить офицерами, что бы реально рисковать своими "драгоценными жизнями". С момента объявления Радеком о долгом, возможно — на годы, закрытии "дыры", после краткого периода натужной бодрости (а вдруг профессор ошибся?) началась натуральная паника. В худших традициях наемников-профи, когда звериное желание любой ценой спастись самому (наплевав на мирное население, женщин, детей и подчиненных), застит разум и толкает на безумные выходки… Бежать, бежать, только бежать! Куда? Естественно, туда, где есть твердая власть, к сапогам которой можно снова уютно прижаться. Гражданским лицам этого мотива не понять. Тут — Ахинеев прав. Володя мне о том же самом толковал. Специфическая заморочка профессиональных офицеров, так называемый "собачий рефлекс". Именно он не позволил "белым" в Гражданскую договориться о едином командовании (в больших сворах собаки всегда дико грызутся, слишком много потенциальных вожаков), и он же после поражения заставил их сбиваться в мелкие банды (одинокий вожак без стаи — не вожак). Прикладная зоопсихология… Мерзость…

Понятно, что свирепое побоище за место на борту последнего парохода, отходящего от причала в Крыму осенью 1920 года, гораздо поучительнее наблюдать на киноэкране, чем собственными глазами (особенно, стоя на том же самом причале). Точно так же, мало удовольствия вглядываться в пыльные зады и пятки "красных командиров", героически удирающих от немцев (а зачастую и своих собственных подчиненных) летом 1941 года (особенно, оставаясь с родней и близкими в оккупации). Мамин знакомый, буквально чудом сумевший выехать из Закавказья в 1992 году, рассказывал о сходных ощущениях. Теперь я его отлично понимаю… Жутко видеть, как твои "якобы защитники" смываются, бросая всех прочих на произвол судьбы. Помню, на уроках в школе о подобных вещах старались не распространяться. Как жить? Как не потерять себя, рядом с таким "примером"? Что думали сегодня утром голодные "инженеры" и солдаты конвоя, при свете прожектора наблюдая, из временного лагеря у реки, драку "господ офицеров" за право уплыть на плоту с "первой партией"? Трудно догадаться, что "второй партии" просто не будет? Ну и…

Надо отдать полковнику Смирнову должное. Его первоначальный план А, сводящийся к распределению личного состава экспедиции на возможно большую площадь "кормящего ландшафта", с известными оговорками, можно признать дельным. Прокормить охотой 4–5 малых, хорошо вооруженных групп, связанных водным (санным) путем и радиосвязью — действительно проще. Ресурсы тайги не беспредельны… Местные жители это отлично знают и крупными поселениями на одном месте не живут. Или — непрерывно кочуют… Но, победило мнение, что рассредоточение только оттянет катастрофу. Ну, кое-как перезимуем… Ну, дождемся весны… А что дальше? Был предложен план Б, предусматривающий организацию дальней экспедиции, вниз по реке (с организацией промежуточной базы) и аккуратный захват ближайшего населенного пункта на Ангаре. Например, Братского острога. Трудно, далеко, но тоже реально. Хотя, в таком случае, выживание экспедиции (ценой контакта с царской администрацией) зависело от расположения последней. Риск, сравнимый с голодной зимовкой "на безлюдье""… Причем, неизвестно, кто страшнее? Голодные волки или царские воеводы… И тогда, возник план В. Господа-начальники, тихо между собой сговорились — удрать под крылышко к московскому царю. А если очень припечет — с потрохами сдать ему же всех остальных, как "еретиков и смутьянов". Для оглашения широким массам и командованию, затея выглядела излишне оригинальной, но приверженцев у неё оказалось много. Особенно, когда, в более узком кругу, план В был творчески переосмыслен до версии "бис". Точно по "Командору"… Зачем возвращаться? Много выгоднее (в карьерном смысле тоже) прорваться дальше, в саму Европейскую Россию, за Урал… Естественно, дальний поход способны выдержать не все. Да всех желающих туда брать и не обязательно. Вот, примерно так…

Именно с этой версией плана (сюрприз), столкнулись собравшиеся со своим багажом на пристани "лица приближенные к руководству". Им позволили участвовать в погрузке (не "инженерам" же доверить столь ответственное дело?), а потом — грубо вытолкали с плавательного средства обратно на сушу. Кое-кого — пинками. И уплыли… Начальник продовольственного склада (планировавший операцию и своей властью отпустивший на проведение "похода" все наличные продукты длительного хранения) был абсолютно уверен, что ему-то место на плоту забронировано железно. Он жестоко ошибся. А Смирнова, кстати, на пристани не было вовсе. Мужика разыграли "в темную"… Складывается впечатление, что он был до последнего твердо уверен в реализации официального плана Б. Наивный чукотский мальчик…

Володя, в организации скороспелого "похода", участия почти не принимал, хотя и занимался подбором личного состава срочной службы. Как теперь можно догадаться, по принципу личной преданности. Из числа лиц впервые оказавшихся на "этой стороне". Ещё не подпавших под обаяние Соколова… Перехват управления был им проведен тактически грамотно. В самый последний момент. Однако, экспромт удался не вполне. Во-первых, на берегу осталась я… Во-вторых, далеко уплыть не удалось. Теперь, если верить догадкам Ахинеева, вступил в действие его личный план с неизвестным порядковым индексом. Судя по факту возвращения, с риском для жизни (!), мне отведено в его плане важное место. Приятно, черт побери! Любит… Верит… Надеется… Не смотря ни на что… Кажется, я в этом месте рассказа покраснела. Совершенно некстати. Ахинеев прервался, понял… и погрозил мне пальцем.

— Вы хоть понимаете, что на самом деле произошло? — а что тут понимать? Меня любят! И зовут в Париж.

Незваный посетитель обреченно крякнул (сразу видно, что своей взрослой дочери у него нет, мой-то папа давно и крякать перестал), поболтал опустевший термос. Кончился отвар? Вот и убирайся… Я уже всё для себя решила. С Володей — хоть до Европы пешком (кстати, я и на лошади могу, когда шагом, галопом боюсь). Если кто-то думает, что я начну его уговаривать или иначе "сотрудничать", не мечтайте. Ничего не имею против вас и вашей ностальгии по канувшему в вечность СССР, но, мрачные вооруженные типы, с красными повязками на рукавах, у меня однозначно ассоциируются со Штирлицем и Третьим Рейхом. Вот… Так что — адью, дорогие товарищи.

— Вижу, не понимаете, — до чего упорный попался. Ладно. Намекну… Отодвинула пустой стакан. Подняла со стола пистолет. Выщелкнула обойму. Я знаю, что правильно — "магазин", но "обойма" мне больше нравится. Это слово военное, всем понятное, а "магазин" — совсем другое. Засунула её до щелчка обратно. Передернула… Как учили, чуть оттянула затвор (из патронника высунулась пузатенькая гильза). Порядок! Оружие — в правую руку, а фонарик — в левую. Можно отправляться… Я даже дверь закрывать и свет тушить не стану — незачем…

— Свет сами погасите? — ну, не говорить же пожилому человеку — "пошел вон"? Он вежливо ко мне явился.