— Проклятье, Мейа, я не думал, что наш разговор зайдет так далеко...

— Обращаешься со мной, как с фарфоровой куклой, которую боишься разбить. Так вот я не фарфоровая. И мне нужно, чтобы мой мужчина был со мной честным.

— И в чем же я не честен? — Он злится, но все равно терпеливо пытается понять суть моих мыслей.

— Во всем. Ты ведешь себя со мной... как с остальными.

— Серьезно?

— Я не о сексе. — Бросаю я, отворачиваясь. — В остальном... посмотри, ты ведь держишь себя так же отстранено со мной, как и с другими. Когда я только приехала в Италию, сюда... ты был таким же. Я помню тебя холодным и непоколебимым, ты смотрел на меня как на пустое место. Так это или нет — уже другой разговор. В любом случае, я еще не видела тебя настоящего, без фальши, без этого костюмчика идеального существа. Лишь вчера ты себя не сдерживал, и мне было хорошо, пока...

— Да ты смеешься надо мной. — Мучительно закрыл глаза Аман, заставляя меня растеряно умолкнуть. — Было хорошо, правда? Значит, с некоторых пор тебя заводит боль.

Неужели это прозвучало именно так?

— Тебе кажется, что с тобой настоящим может быть только мазохистка? — Ну или женщина, вроде Адель или Лизы. — Что ж, если тебе легче считать меня извращенкой — вперед.

— Мейя, мне казалось, я дал тебе все, что может желать женщина. — Еще бы. Богатство. Власть. Нежного и заботливого себя. — Тебе этого мало?

— Ты же знаешь, я люблю тебя таким какой ты есть. — Ох, он так смотрит... но разве мои чувства раньше не были очевидны, даже если дело не доходило до признаний? Не в силах выносить его взгляд, я опускаю голову. — Твоя бережность и осторожность дороги мне, но это лишь одна сторона медали. А есть еще и вторая, о которой я никогда не забывала и которую не считаю олицетворением зла. Я знаю кто ты, я знаю твои потребности. И я хочу удовлетворять их. Единолично.

Я поднимаю голову, следя за тем, как Аман приближается, обходя кровать. Когда он наклоняется, я замираю в ожидании, но все что он делает — берет мою руку, поднося ее к моему лицу. Синяки на запястьях. Ерунда какая.

Взгляд синих глаз соскальзывает с моего лица на забинтованную шею.

— Так что ты там говорила про другую сторону медали?

— Аман, я просто хочу...

— Кажется, я начинаю понимать, чего ты хочешь. — Его голос едва удерживал равновесие между спокойствием и злостью. — Ты слишком многое пережила в последнее время...

— О, умоляю, только не надо приплетать сюда мое прошлое.

— Знаешь, почему ты на самом деле хочешь грубости, Мейа? — Пробормотал Аман, отходя от меня в угол. — Это называется комплексом вины. Ты чувствуешь себя виноватой до сих пор, и потому ищешь наказание, ищешь жестокости. Но твоя боль — табу.

— Мне казалось, речь шла о безопасности.

— Безопасность как раз характеризуется отсутствием риска и физических страданий.