Сегодня утром оно было даже сильнее, чем два дня назад, когда он не смог удержаться от того, чтобы позвонить ей.

Что он мог ей сказать? Она же не собиралась заводить детей, поэтому как он мог предупредить ее, что случится что-то очень плохое, если она забеременеет.

Она просто отмахнулась бы от него, сказала бы, что этого никогда не случится.

Черт побери, Сьюзан Картер, уйди из моей головы. Ему вспомнилось ее лицо, прекрасные рыжие волосы, красивые умные глаза, их взгляд, пытливый и полный симпатии… и чего-то еще.

Может быть, она хотела пойти дальше чисто рабочих отношений редактора и автора?

Ему в голову пришла еще более дикая мысль. Может быть, она заставляет его переписывать книгу только потому, что пытается справиться со своим влечением к нему?

Дружище Фергюс, кажется, вчера ты потерял слишком много мозговых клеток.

Он высыпал кофе в кофеварку, залил в нее воды и включил. На полу лежала утренняя почта и «Индепендент». Он поднял их, поглядел на газетные заголовки, на конверты, не нашел ничего интересного и бросил обратно на пол.

Сьюзан не позвонила. Он звонил ей во вторник вечером. Сейчас опять вторник – и утро. Она обещала позвонить и не позвонила. И она говорила с ним как-то странно. Сказала, что уезжает, но не сказала куда. Когда люди едут куда-нибудь, они обычно говорят, что едут в Манчестер, или в Париж, или хоть к черту на кулички. Почему она не сказала, куда едет?

Боже. Неужели у Сьюзан есть любовник? Фергюс никогда не видел ее мужа, поэтому не мог оценить ни его, ни степени близости их отношений. Женщины заводят любовников из-за того, что несчастливы в браке. Нежели все эти многозначительные взгляды были на самом деле приглашением? Просьбой помочь? А он был так слеп, что не смог этого увидеть?

Он почувствовал укол боли. Сьюзан, подобно магниту, привлекала его с момента их самой первой встречи. Он любил в ней все. Не только как она выглядит, но и как двигается, как пахнет, говорит, думает, одевается, как уверенно ведет себя, как относится к работе, людям, ко всему. Если у нее есть любовник – это, конечно, всего лишь допущение, – но если он у нее есть и брак ее шаток, то ему пришло время сделать ход.

Он потряс головой. Надо отключиться от этого. Сосредоточиться на рукописи. Но его мысли снова и снова возвращались ко сну, к рыжим волосам Сьюзан, к ее ногам, улыбке, пронзительным синим глазам.

Мысль о том, что она сейчас может быть в каком-нибудь отеле, в постели с любовником, причиняла ему страдания.

Но и сон мучил его не меньше. Он занимал его мысли все то время, пока Фергюс принимал душ, ел свой всегдашний единственный почти кремированный тост, пытался работать.

Он отчаянно хотел поговорить с Сьюзан. Он должен рассказать ей о своем сне, поглядеть, будет ли какой-либо отклик на него. Составляющими этого сна были: темнота; плачущий ребенок; Сьюзан с факелом, ищущая ребенка. И он сам, говорящий ей: оставь его, пусть он умрет.

Он был близок к тому, чтобы позвонить ей в офис и попытаться выпросить ее телефон у секретарши, которая вчера твердо ему заявила, что связаться с Сьюзан нельзя.

Не успел он поднять трубку, как телефон зазвонил. Он с надеждой подумал, что, может быть, это Сьюзан.

Но это была не она. Это звонили из «Бритиш телеком», видимо менеджер, очень вежливый. Неполадки на линии. Компьютер показывает, что это из-за оборудования, которое Фергюс установил в своей квартире. Можно ли, чтобы к нему приехал их мастер? Может быть, сегодня утром?