Если бы речь шла только об основании там сети военных заводов и конструкторских бюро, занимающихся созданием сверхсекретного оружия, — это еще было бы простительно. В конце концов, существуют секреты «циклопов Геринга», как они у себя, в штабе Кригсмарине, называли фауст-ракетчиков, вникать в которые ему попросту нет смысла, и секреты так называемого Внутреннего Мира. Которые тоже не очень-то интересовали Деница. Находят же доселе неведомые племена в бассейне Амазонки и в африканской саванне. Так почему одно из этих племен, пусть даже и высокоразвитое, не может оказаться в подземельях Антарктиды? И вообще, его как главкома флота интересовали тайны не новой, а старой Швабии.

Ему уже было понятно, что фюрер, Гиммлер и Геринг задумали нечто более грандиозное, явно не вписывающееся в программу испытания Фау, рассчитанных на обстрел Лондона; такое, о чем даже он, гросс-адмирал, пока что имеет смутное представление. Очевидно, речь идет о создании новой расы германцев, расы СС; о сотворении нового, Четвертого, теперь уже подземно-антарктического, рейха, цивилизация которого будет формироваться на основании то ли рекомендаций неких Высших Посвященных, переселившихся по просьбе фюрера с тибетской Шамбалы, то ли поучений инопланетян, прибывших в Новую Швабию на «солнечных дисках».

— Расы СС! — вслух проворчал Дениц, но, вспомнив, что адъютант все еще стоит у него за спиной, счел, что подобные диалоги с самим собой благоразумнее вести, не доверяясь даже такому насквозь просоленному морскими ветрами товарищу, как Наубе. — Кого это не устраивает нордическая раса арийцев? И почему СС пытается присвоить себе право на основание новой расы? Или, может, прикажете теперь всем нам подаваться в СС? Впрочем, могут и приказать, — возразил он себе.

И все же эта идея с расой СС решительно не нравилась Деницу, причем не только потому, что сам он в «Шутцштаффель»[27] не состоял и состоять не собирался. Гросс-адмирал ничего не имел против сотворения новой нордической расы, но это — считал он — должна быть раса германцев. Нордическая германская раса! — вот что должно было зарождаться в ледовом расовом инкубаторе Новой Швабии! И никто не способен был убедить его, что носителями всех святостей этой нордической расы следует считать эсэсовцев. Хотя и стремились убедить.

Несколько раз какие-то умники из института «Аненербе»[28] и из штаба Геринга пытались просвещать его по поводу Шамбалы, инопланетных пилотов и космологической теории «полой Земли», которая как раз и нашла свое подтверждение в существовании «подземного Эдема» в Антарктиде. Но Дениц всякий раз прекращал эти попытки словами: «Я — простой моряк. Если вам нужны мои „волчьи стаи“ из „Конвоя фюрера“, вы их — коль будет на то воля самого фюрера — получите. Но я знаю, что море — это море, а берег — это берег. В том числе и берег подо льдами, именуемый „Антарктидой“. Все остальное меня попросту не интересует».

После таких ответов просветители даже не пытались скрывать своего разочарования, и Дениц был уверен, что такое же разочарование передавалось тем, кто их направлял. И кто знает, как долго это может продолжаться? Не кончится ли это противостояние тем, что однажды его тоже запишут в ненадежные, в предатели рейха или еще куда-либо?

Гросс-адмирал, конечно, старался храбриться, однако он понимал, что мнение, которое складывалось о нем у этих навязчивых просветителей, в той или иной степени влияет на его положение при «дворе» фюрера. И рано или поздно может настать момент, когда он окажется в числе таких же неугодных руководителей, в которых неожиданно для себя и многих высших чинов армии и разведки оказался шеф абвера[29] адмирал Канарис. К слову, тоже адмирал…

Каковым же было его удивление, когда Рейнхард Гейдрих, возглавлявший в то время Рейхзихерхайтсхауптамт,[30] однажды обронил:

— Вы мудрый человек, Дениц.

— Благодарю за столь высокое признание, — высокомерно ухмыльнулся гросс-адмирал.

— Среди прочего, ваша мудрость проявляется еще и в том, что, в отличие от многих других, вы не пытаетесь проникать в те тайны рейха, в которые зачастую пытаются проникнуть люди, которым это вообще-то ни к чему.

— Ну, я не думаю… — с великосветской учтивостью попытался было усомниться гросс-адмирал, однако Гейдрих затеял этот разговор не для того, чтобы они расшаркивались друг перед другом, демонстрируя наследственную воспитанность.

— Просто они становятся жертвами собственного любопытства. Фюрер, который давно считает, что о том, что на самом деле происходит в подземельях Новой Швабии, должны знать только те люди, которым доверено создавать там Рейх-Атлантиду, ценит эту вашу черту.

— И с этим стоит согласиться.

— Он ценит ее, Дениц, — продолжил свою мысль Гейдрих, — и сейчас, в связи со сложившимися обстоятельствами, это очень важно.

— К тому же я прекрасно знаю, что люди, которые имели неосторожность стать жертвами собственного любопытства, тотчас же становятся жертвами любопытства к ним сотрудников Главного управления имперской безопасности, — не упустил Дениц возможности напомнить Гейдриху и его людям, кто они есть на самом деле и как много невинной крови на их совести. Однако шефа РСХА это не шокировало.

— Но ведь вас это не касается, — как можно внушительнее произнес шеф службы безопасности СС. — Вас ведь останавливает не страх перед Гейдрихом, — поиграл желваками Гейдрих.

— Меня останавливает страх перед тем, что, погубив Третий рейх здесь, в Германии, мы погубим саму Германию, которую подо льдами Антарктиды нам уже не возродить.

— Так и доложить фюреру? — как бы между прочим поинтересовался Гейдрих.

— Так и доложите.