— Я думал, ты хочешь, чтобы я коснулся твоей души?

Забава в его тоне подтолкнула ее к еще большему разочарованию.

— В этот момент, блядь, я ее разорву. Просто двигайся, пожалуйста.

Он не двигался, дразня ее, забавляясь с ней, и из ее груди вырвался всхлип, слезы от крайней нужды, от разочарования, от того, что удовлетворение так близко, но не может его получить.

— Другой мужчина не заставил бы меня ждать так долго, — дразнила она его, понимая, что играет с огнем, но не зная другого способа вызвать его.

Он владел ею, и это было единственное, о чем она могла думать.

Он отпустил ее бедро и взял в руки свой член, шлепнув им по ее клитору в наказание за ее слова, и от этого ощущения она стала еще более возбужденной, чем была.

Она была возбуждена, абсолютно возбуждена, так набухла от потребности, что чувствовала, как пульсирует.

— У другого мужчины ты не была бы такой мокрой от нужды, что залила постель, — его низкие слова заполнили пространство между ними. — Ты нуждаешься во мне.

— Да, — призналась она. — Ты нужен мне, Даин. Ты мне так нужен. Весь ты. Пожалуйста. Возьми меня. Возьми меня. Владей мной.

С легким урчанием он прижал большой палец к ее клитору. А затем он вошел в нее. Как раз в тот момент, когда она начала кончать.

Ее глаза закатились к затылку, ощущение, не похожее ни на что, ни на что, прежде сотрясало все ее тело, давление его входа, пульсация ее стенок и его большой палец на ее клиторе усиливали ее возбуждение, растягивая ее оргазм до бесконечности. Он был толстым, длинным и тяжелым, медленно проникая в нее, украшение на его члене скользило по тканям, о которых она даже не подозревала, вызывая ощущения в каждом сантиметре ее набухшей киски, пока она не почувствовала, что горит.

Она задыхалась, ошеломленная ощущениями от этого, от его ощущений, не в силах поверить, что он сделал это только для того, чтобы подарить ей этот опыт и почувствовать себя первым. То, как она была растянута и как ее стимулировали, ничто не могло сравниться с этим.

Она смотрела ему в глаза, видя его взгляд на том месте, где он входил в ее тело, его покрытый пирсингом член медленно исчезал в ее маленькой киске, пока он не вошел полностью, пульсируя внутри нее, и боже, она пульсировала вместе с ним.

Руки были связаны над ее головой, она чувствовала себя собственницей, захваченной, одержимой, и ей нравилась каждая секунда этого, нравилось, как она отдается его притязаниям, нравилось, как он подходит ей.

Он не шевелился, пока она отходила от оргазма, позволяя ее стенам приспособиться к нему. А потом он двинулся.

Из ее груди вырвался звук, скорее животный, чем человеческий, она зажмурила глаза от сильных ощущений, граничащих между удовольствием и болью.

Он вторил этому звуку своим собственным низким рычанием, держась одной рукой за изголовье кровати за конец разорванного камзола, который связывал ее руки, а другой — за ее клитор, потирая и потирая, усиливая ощущения до предела. Это было слишком. Она не могла этого вынести.

— Нет, — пролепетала она, пытаясь пошевелить руками, но он был заблокирован на месте. Он не останавливался, вытаскивая ее так медленно, что она чувствовала каждую ткань, перемещаемую им и его титаном, точку внутри нее, на которую надавил один из пирсингов так, что звезды вспыхнули у нее в глазах.

Огонь разгорался из этой точки, распространяясь по ее крови, мышцам, всему телу, как сверхновая звезда, и разгорался, разгорался, разгорался и взорвался. Она услышала свой крик, но не смогла, ощущения были настолько сильными, что мышцы начали спазмироваться, сердце колотилось, позвоночник выгибался дугой, пока она не подумала, что спина сломается.