Умоляю...

Глаза бородатого остановились, а изо рта вырвался последний выдох, похожий на вздох

облегчения. «Черт, - про себя выругался Серега, - конечно, поверю я тебе! Все вы на

расплату жидкие! А у самого где-нибудь в заначке автоматик на всякий случай

припрятан.»

Михаил стоял над мертвой женщиной, прикрывшей собой ребенка, не веря своим глазам.

Это было второе потрясение за день, что-то слишком много сразу. Девочка, выбравшись

из под тяжести тела матери, что-то тихо лепетала, казалось, не замечая ничего вокруг и не

понимая еще в силу своего младенческого возраста всей трагичности ситуации. Она была

вся такая беленькая, светящаяся, в длинной хлопковой рубашке, с пушком рыжеватых

волос, а ее серо-голубые глаза отливали чистым, почти ртутным серебром. Эти глаза

Михаилу не забыть никогда, ни на этом свете, ни на том... Девочка засмеялась чему-то

своему, теребя прядь волос лежавшей навзничь матери.

Серега подошел и проверил пульс женщины. Как и предполагалось, его не было. Где-то

совсем близко на улице послышались выстрелы. Это, наверное, подошедшая группа

ввязалась в бой с теми бандитами, чьи шаги он слышал во дворе. Девочка что-то сказала

на своем детском тарабарском языке и улыбнулась Сереге очаровательной невинной

улыбкой

- Бедолага, как же я тебя возьму, - прошептал Серега. - В бой я с тобой не пойду, детям там

делать нечего.