А небо за окном походило на молоко. Оно не было синим или чёрным — оно было невыразительно-серым.

— Ты тоже будешь помнить меня, Линда Филт, — медленно ронял слова Рэй, словно медленно смакуя каждое слово. — Я стану для тебя одним из тех воспоминаний, о которых больше всего хочешь забыть, но не получается.

Ленивый голос удивительно шёл к этому точёному, безжалостному лицу.

— Думаете, что если этот яд подействует, вы обе выйдите победителями? Но кому как ни тебе, Серена, знать, что победить меня в равном бою невозможно. Слишком хорошо я научился владеть любым видом оружия, слишком хорошо умею предугадывать любой шаг противника и действовать на опережение.

— Ты прав. Мне это отлично известно. Именно поэтому я решила прибегнуть к яду. Равный бой с тобой невозможен.

— Ага. И именно потому ровно столько, сколько я тебя знаю, ты бьёшь в спину. Правда, каждый раз промахиваешься, но не перестаёшь пытаться.

— На этот раз промашек не будет. Ты уже покойник.

— Даже если я не доживу до вечера, это не делает меня менее опасным. И, возможно, конец этой истории будет не совсем таким, как тебе представляется, Серена. Уж вас, мисс Филт, это касается определённо точно. Вы не понимаете, пока, по счастью, значение моих слов. Но, увы, понять вам придётся. К счастью — вряд ли.

— Я действительно не понимаю.

— Мы вернёмся к этому чуть позже. А пока я хочу немного вспомнить прошлое с моей дорогой Сереной. Скажи, тебя греет мысль о том, что Виолы с нами сейчас нет?

— Мне это безразлично, — прозвучало в ответ.

— Думаю, ты лукавишь.

Линде показалось, что Серена вздрогнула под синим взглядом Рэя, обращённым к ней.

— Хотя «лукавишь» слишком громко сказано.

Видимо, яд уже начинал действовать. Глаза, в которых как прежде плескались злые искры, обвело голубой тенью. Бледность стала заметной и уже бросалась в глаза. Хотя, возможно, это было только воображение Линды. Кроме воображаемой бледности почти ничего не указывало на дурное самочувствие Кинга — чёрные волосы небрежно растрепались вокруг точёного лица, взгляд был спокойным и равнодушным.

— Ты всегда хотела получить меня в своё безраздельное пользование. И вот он я, почти весь твой, — припечатал он, заложив ногу за ногу. — Настолько, насколько я могу принадлежать одному человеку, конечно.

Серена с виду осталась невозмутимой. Ни язвительные усмешки Рэя Кинга, ни его жёсткие слова её словно бы и не затрагивали. Но в тот момент, когда рука Рэя вдруг судорожно сжалась на подлокотнике кресла, невозмутимость её как рукой сняло.

Бледные пальцы Рэя Кинга рефлекторно схватились за ворот рубашки, рванув за края, словно ему внезапно стало нечем дышать. Потом медленно Рэй откинулся на спинку кресла, в котором сидел. Кинг сидел удивительно прямо. На губах выступила кровь, тёмной струйкой закапав вниз.

Глаза его медленно светлели, будто выцветая. Так замерзает вода, превращаясь в лёд. Дыхание словно трепетало около губ, не желая наполнять лёгкие, оно сделалось поверхностным и неровным.

— Думаю, мисс Филт, самое время сообщить вам приятную новость. Потому что, чем чёрт не шутит, вдруг и в самом деле не успеваю вас порадовать?