Синявский написал эти строки позже, в эмиграции; к этому времени он уже прочел «Мастера и Маргариту». Хотя ему импонировала идея Сталина-Воланда, он с тех пор долгое время обдумывал идею писателя-колдуна, облеченного властью преображать искусство в жизнь. Дальнейшее развитие связи между Проферансовым как злым колдуном и Сталиным воплощено в поездке Проферансова в Индию и его общении с индийскими «атаманами»: Терц напоминает читателю, что «среди теософов, подвергавшихся преследованию и не слишком уж обожавших режим, ходила тем не менее притча, что Сталин знает нечто такое, о чем никто не догадывается, и является инкарнацией Великого Учителя Индии – Ману» [Терц 1974: 160].
98
Свое окончательное выражение эта тема обретает в книге Синявского о Розанове, где оформляется связь между Богом-Отцом, Богом-Творцом и писателем-колдуном.
99
М. В. Розанова говорит об этом на литературных чтениях «Спокойной ночи» на «Радио Свобода» в октябре 1985 и марте 1986 года. См.: М. Розанова. «Спокойной ночи» – роман с комментарием / роман с последствием. HIA. Коробка 47. Папка 17. Передача 16. Л. 2. Далее ccылки на материалы этого цикла (Запись «Радио Свобода») даются с указанием номера папки и передачи.
100
Он подтвердил это впоследствии в интервью Непомнящей [Theimer Nepomnyashchy 1991а: 17].
101
Достоевский восхищался обычными арестантами, но, в отличие от Синявского, не сумел наладить с ними отношения, что роднит его с Солженицыным [Theimer Nepomnyashchy 1991а: 17–18].
102
Хотя Мэтьюсон пишет здесь о «радикальном искусстве» XIX века, то же применимо и к советскому искусству XX столетия.
103
Синявский уподобляет невозможность для себя писать, свои подавляемые попытки общения, кошмару, где человек кричит, но его никто не слышит [Синявский 2004, 1: 115].
104
О его желании идти в ногу со временем см. [Синявский 2004, 1: 133]. О классиках: «…когда у меня есть свободное время, я с радостью погружаюсь в литературные исследования (я имею в виду классиков, которые притягивают меня как магнитом)» [Синявский 2004, 1: 52].
105
«Прогулки с Пушкиным» была единственной работой, полностью законченной в лагере. Книга «В тени Гоголя» была там задумана, однако до освобождения Синявский завершил только первую главу. В свою очередь «Голос из хора» состоит полностью из отрывков, взятых из писем, с небольшими изменениями и поправками, а порой и без них.
106
Начатая в последний год заключения Синявского, книга «В тени Гоголя» отражает всю неопределенность, с которой он как писатель ожидал столкнуться во внешнем мире, – сомнения, только добавившие лишней тревоги к тяготам лагерной жизни. Письмо Даниэля (он получил меньший срок, чем Синявский, и вышел на свободу раньше), датированное 26 декабря 1970 года, совпадает с тем периодом, когда Синявский работал над первой, самой мрачной главой о Гоголе, к которой приступил в марте 1970-го. О письме Даниэля см. [Синявский 2004, 3: 319, 324]. О начале «В тени Гоголя» см. [Синявский 2004, 3: 49].
107