– Ладно, сейчас, – быстро согласилась Нежина и, встав во весь рост, подтянула халат и рубашку к самой шее, потом покрутилась, чтобы все увидели два шрама в области печени.

– Жестокая жесть! – присвистнула Маша.

– А то! Могу и голову показать. У меня часть черепа заменена пластиной, – Вера опустила рубашку и приподняла волосы, продемонстрировав и пластину. – Глаз вытек, так вместо него поставили стеклянный, а в ногах стоят спицы. Вот такая я вся собранная по частям.

– Ужас! – воскликнула Полина.

– Но это, девки, мне не помешало выйти замуж, – похвасталась Нежина и грузно уселась. – Там же в больнице я познакомилась со своим будущим мужем Петенькой. И как только мы подлечились и вышли из больнички, то сразу пошли в загс. Он учил меня ходить, ведь я поначалу была в инвалидной коляске. Он в меня вселил уверенность, что со мной все будет хорошо. И за это я ему была очень благодарна. Потом у меня родились двойняшки. Митенька и Коленька, а потом и доченька Вета. Спустя лет десять, я опять встретила своего бывшего. Ну он, как и положено, отсидел за меня. Та вот, когда в тот роковой день он приходил ко мне в больницу, то обзывал и овощью, и поленом. Но когда он меня увидел здоровую и ходящую на своих ногах, то обомлел. Сбелелся весь так и задрожал, словно его током ударило. Тут он мне и говорит: «Зайка, прости ты меня. Котик, давай опять будем вместе». А я ему в ответ: «Я, милый, замужем и иди ты куда шел. Я счастлива с Петенькой!» и послала его куда подальше громко и не выбирая выражений.

– И правильно сделала! – поддержала подругу Света, остальные женщины громко поддержали ее: «Правильно! Молодец! Так ему сволочи и надо!»

– Да… История, так история, – улыбаясь проговорила Власова. – А где теперь твой муж? Что-то я не замечала, чтобы он звонил тебе или приходил навещать.

– Как где? – переспросила Нежина. – Разве я не рассказала?

– Нет еще, – хором подтвердили женщины.

– В тюрьме мой Петечка, – объявила Вера.

– Как? Почему?

Нежина закатила глаза к потолку, словно вспоминая очередной эпизод из своей жизни. Пауза затягивалась.

– Ну говори! Не тяни! – вскричала Наташа.

– Как-то иду я домой из магазина. И вдруг возле меня останавливаются старые «Жигули». А там сидят трое Петиных друзей. Они были цыгане, а я их помнила еще по совместным делам с наркотой. Они предложили меня подвести до дому, и я, дура, согласилась. Нет, чтобы подумать башкой своей дурной.

– Так с пластиной она и не может быть умной, – съерничала Катя, поудобнее устраиваясь на постели.

– Я не почувствовала никакой опасности. Бухнулась на заднее сиденье и еду себе спокойно. Предложили что-то выпить из бутылки. Я выпила и тут же отрубилась. А очнулась в лесу, привязанная к дереву. Потом они изнасиловали меня все трое.

– Мрак, – тихо произнесла Оксана.

– Так и оставили меня на ночь. Утром, правда, развязали и привезли домой. Петечка как узнал, что произошло, рассвирепел весь и в этот же день порешил всех троих. Я была в шоке. Ну… потом суд… то да се… И я осталась одна с тремя детьми. Запила крепко, конечно. Когда денег нет, а я получаю пенсию по инвалидности, то покупала боярышник и пила его. Но в руки-то давали по одному фуфарику в руки. Так я, когда приходила в аптеку, то говорила, что моя мама сердечница и просила два.

– Давали? – поинтересовалась цыганка.

– Как же не дать? Давали.