На шее у Лидии сверкала тонкая золотая подвеска с тремя сцепленными колечками. Неброское украшение, но кроме него и филигранного золотого кольца на безымянном пальце левой руки никаких других она не носила. Эту подвеску ей подарил Себастьян в первое Рождество после рождения Луки, и женщина полюбила ее с первого взгляда – за символизм. С тех пор Лидия надевала ее каждый день и так свыклась с этой цепочкой, что у нее появился целый набор связанных с ней жестов. Когда Лидии было скучно, она начинала прощупывать все звенья подушечкой большого пальца. Когда она волновалась, по очереди нанизывала все три колечка на мизинец и слушала, как при этом позвякивает металл. Но сейчас она решила их не трогать. Потянулась по привычке, но вовремя себя одернула. Нет, все старые привычки ей придется оставить в прошлом. Если она надеется выжить, то должна полностью преобразиться. Лидия расстегнула цепочку и повесила на нее обручальное кольцо Себастьяна, которое раньше надела себе на большой палец. Затем снова защелкнула замочек на шее и спрятала украшение под воротник блузки.

Очень важно не привлекать внимания водителей автобусов, поскольку те нередко подрабатывали halcones – осведомителями на службе картелей. Лидия знала, что их с Лукой вид способен послужить естественной маскировкой: умеренно привлекательная, но не ослепительно красивая женщина неопределенного возраста едет куда-то с ничем не примечательным мальчиком. Если постараться, они будут выглядеть так, будто просто едут за покупками или в гости к друзьям. В самом деле, они могли бы поменяться местами с любыми другими пассажирами автобуса, и никто бы не заметил разницы. Что за абсурд, думала Лидия, неужели окружающие и вправду не видят, какой невероятный кошмар им с сыном только что пришлось пережить? Лидии их инакость казалась настолько очевидной, словно на обоих светились неоновые таблички. Каждую секунду ей приходилось удерживать в себе вопль, который бился внутри, словно живое существо. Он кувыркался и пинал ее под дых, как когда-то делал еще не родившийся Лука. Лишь невероятным усилием воли ей удавалось придушить его.

Когда в свирепом хаосе ее затуманенного сознания наконец-то зародился план, она долго не могла понять, насколько он хорош. Однако, за неимением лучшего, Лидия решила действовать. Без пятнадцати четыре, прямо перед закрытием пляжа Плайя-Калетилья, они с Лукой вышли из автобуса и направились в незнакомое отделение их банка. Пока они стояли в очереди, Лидия включила мобильник и проверила баланс, после чего снова отключила аппарат. Затем заполнила форму на выдачу почти всей суммы, хранившейся у них на счете: 219 803 песо, что приблизительно равнялось 12 500 долларам. Бо́льшая часть этих денег досталась семье в наследство от крестного отца Себастьяна, бездетного владельца компании по розливу напитков. Лидия попросила, чтобы всю сумму ей выдали крупными купюрами.

Несколько минут спустя они снова сели в автобус. Все их семейные сбережения теперь лежали на дне красного саквояжа бабушки в трех пузатых конвертах. Через час, сменив три автобуса, Лидия с Лукой вышли на остановке в Диаманте и отправились в местный «Уолмарт». Там они купили рюкзак для Луки, две упаковки нижнего белья, две пары джинсов, шесть белых футболок без рисунков, две толстовки с капюшоном, две теплые куртки, две зубные щетки, пачку одноразовых салфеток, пластыри, солнцезащитный крем, бальзам для губ, аптечку первой помощи, две фляги, два фонарика, батарейки и карту Мексики. В хозяйственном отделе Лидия долго выбирала подходящий мачете и в итоге остановилась на небольшой модели со складным лезвием и аккуратным крепким чехлом, который можно было пристегнуть к ноге. Конечно, это не пистолет, но все же лучше, чем ничего. Расплатившись наличными, мать с сыном покинули магазин. Пройдя под эстакадой, они свернули к пляжным отелям; на Луке по-прежнему была отцовская бейсболка, а Лидия по-прежнему старалась не трогать свою любимую золотую подвеску. Женщина внимательно вглядывалась в каждого встречного: других пешеходов, водителей в проезжавших мимо машинах и даже худеньких ребят на скейтбордах. Она знала: в этом городе halcones шныряли повсюду. Лидия с Лукой прибавили шагу. Выбор пал на гостиницу «Дукеса Империал» – в первую очередь из-за ее размера. Достаточно большая, эта гостиница могла обеспечить конфиденциальность постояльцев, но при этом была недостаточно новой для того, чтобы привлечь любителей модных мест. На стойке регистрации Лидия попросила номер с видом на улицу и снова расплатилась наличными.

– Еще нам понадобится номер вашей кредитки на случай непредвиденных расходов, – объявил администратор, положив в бумажный конвертик две карточки-ключа.

Взглянув на ключи, Лидия прикинула: может, просто схватить их и рвануть к лифту? Но все же открыла саквояж и сделала вид, будто ищет кредитку.

– Ну и ну, – сказала она наконец. – Кажется, я оставила ее в машине. А какой у вас залог?

– Четыре тысячи песо. – Администратор одарил ее стерильной улыбкой. – Разумеется, потом мы полностью возместим вам эту сумму. Перечислим ее на ваш счет.

– Разумеется.

Поставив саквояж на колено, Лидия нащупала деньги и, не доставая конверта, аккуратно отсчитала четыре тысячи песо.

– Ничего, если наличными? – спросила она.

– Э-э-э… – Администратор замялся и кинул тревожный взгляд на старшего управляющего, который в тот момент заселял другого клиента.

– Ничего, – отозвался управляющий, не поднимая глаз.

Администратор кивнул и забрал у Лидии четыре розовые купюры. Положив их в конверт, он запечатал края.

– Ваше имя, пожалуйста. – Его черная ручка зависла над конвертом.

На мгновение Лидия задумалась и назвала первое имя, которое пришло ей в голову:

– Фермина Даса.

Администратор протянул ей ключи от номера:

– Приятного отдыха, мисс Даса.

В лифте, едущем на десятый этаж, Лука провел самые долгие полторы минуты своей жизни. У него болели ноги, болела спина, и он до сих пор так и не поплакал. На четвертом этаже в кабину зашла семья, но, узнав, что лифт едет наверх, снова вышла. Родители держались за руки и смеялись, их двое детей о чем-то препирались. Когда за ними закрывалась дверь, один из детей, – мальчик – оглянулся и показал Луке язык. Внутренний голос и едва заметные сигналы, которые ему подавала мать, подсказывали Луке, что нужно вести себя как ни в чем не бывало, и до сих пор он более или менее справлялся с этой непосильной задачей. Но теперь с ними в лифте ехала элегантная пожилая дама, и она восхищалась золотыми стегаными кроссовками Мами. Бабушкиными кроссовками. Лука часто-часто заморгал.