23

— Звать-то ее как? — поинтересовался Расторопшин, едва не ляпнув «звали»: вроде и крови-то натекло немного, а… Что ж ты там лишнего унюхала-углядела, бедолага?

— Флора.

— О! Барин-то твой, знать, был ботаник…

— Он не барин мне: наши отродясь в крепости не были! А служим графам лет двести уж, почитай.

— Достойно, ничего не скажешь… Так, а ну-ка подержи, во-от так! ага… вот оно — выходное отверстие! …Ну, что тебе сказать, Саша: не живут с такими ранениями.

— Но он же к ней даже и не подходил! И не стрелял…

— Именно что стрелял. Это такая дальневосточная штуковина, вроде маленького арбалета. Прячется в широком рукаве, кидает на полтора десятка метров стальную спицу; прицельность, конечно, похуже, чем у пистолета, но зато бесшумно. Прошла навылет…

— Когда… сколько ей осталось?

— Раз не померла сразу — часы. А сколько точно — иди знай, — пожал плечами ротмистр.

— Так я останусь тогда. Ну, не могу я ее бросить, вот так. Я ведь за нее отвечаю, и вообще… А вы уходИте, Павел Андреевич, правда — вам же и спокойней.

«Ты идиот, парень! Идиот, потому что покойник, а покойник потому что идиот! То, что на затоптанном полу сейчас умирает твоя собака, а не ты сам — это чей-то дурацкий, необъяснимый недосмотр. Который поправят в самое ближайшее время — к гадалке не ходи. Если на конспиративную квартиру, строжайше засекреченную даже от своих, заявляется ликвидатор экстра-класса — это означает либо прямое предательство на уровне „выше некуда“, либо что на этом самом уровне „выше некуда“ принято политическое решение: „свидетелям лучше бы перестать быть“…

Только вот черта с два я позволю тебе безропотно помереть „для государственной пользы“ — здешней или чужой. Во-первых, ты теперь мой свидетель: единственный, кто точно разглядел человека-тень и сможет подтвердить, что нитевидный пульс здешних коллег — не моих рук дело. А во-вторых, я тебе крупно задолжал, за тот чайник — а я всегда плачý свои долги».

Вслух же он произнес, понятно, иное — мягко и убеждающе:

— Саша, нам надо уходить отсюда, как можно быстрее. Давай так: мы доставим твою Флору к врачу, настоящему — вдруг операция поможет? Шанс невелик, она может умереть хоть там, хоть по дороге — но тут-то ловить-то нечего, совсем! Согласен?

— Да! Спасибо вам, Павел Андреевич!

«Бог ты мой, во что я ввязываюсь… Нас будут выслеживать… ой, да кто только не будет, и все сплошь грамотные ребята — а нам что делать? Прикинуться бродячей труппой „АтасЪ“ в составе ангелоподобного подростка, мужика с перевязанной башкой и крупной собаки в неходячем состоянии?.. Это ведь даже „мечтой сыщика“ не назовешь — настоящий сыщик от такой розыскной ориентировки просто оскорбится! Хотя… стоп… а если…»