– Я не знаю. ИскИн не выходит на связь. На судне отключено все, кроме аварийных капсул кают. У нас есть проблема страшнее этого. На запросы отзываются только два планшета. То есть три, если засчитывать мой. Мне страшно строить догадки.

– Я тебя понял, – холодно отозвался Юрген. Аварийный планшет не мог передавать видеоряд, только голос и текстовые сообщения. Даже через маленький динамик планшета Глеб смог уловить стальное спокойствие Юргена, настраивающее собеседника на конструктивные действия в противовес эмоциям. – Разделим ответственность. У нас два фронта работы. Первый: помочь друзьям. Второй: оценить аварийную ситуацию и принять меры для спасения. Я беру на себя каюты. Ты займешься яхтой. Любой ценой активируй ИскИн. Без него невозможны никакие действия. Согласен?

– Да! – К Глебу вновь вернулось самообладание. Он понял неуместность эмоций в их ситуации.

Глеб переместился к шкафу с аварийным скафандром, находившимся тут же. На одевание ушло не более минуты. Вызвав на планшете меню управления системой жизнеобеспечения своей каюты, он активировал остановку ее работы с последующей дегазацией помещения. Аварийная система имела штатный протокол на случай необходимости покинуть каюту в безвоздушное пространство. В стенах заработали скрытые насосы, откачивающие драгоценный воздух в аварийный запас.

Освободившееся время Глеб потратил на активацию встроенного в скафандр ИскИна. Тот не имел собственного имени и сервисных программ, поэтому Глеб предпочел вариант общения через голосовые команды и вывод текстовых ответов ИскИна на планшет.

Спустя три минуты давление упало до приемлемого уровня, о чем на экране планшета появилось соответствующее сообщение. Глеб переместился ближе к двери в кают-компанию и крепко зафиксировал себя у переборки эластичной лентой. Выждав еще минуту, давая возможность насосам снизить давление еще на несколько пунктов, активировал открытие дверной створки. Та плавно отворилась, выпуская в кают-компанию остатки разреженной атмосферы.

За пределами каюты царила темнота, рассеивающаяся только светом из дверного проема. На первый взгляд в сферическом помещении ничего не изменилось. Только проведя лучом фонаря по стенам, Глеб смог различить рваную дыру далеко внизу. В этом месте был нарушен контур герметичности и внутреннее давление воздуха расширило отверстие, попутно разрывая оставшуюся без поддержки силового каркаса облицовку кают-компании.

Глеб вызвал на своем планшете схему узлов и агрегатов яхты. Потребовалось некоторое время для ее настройки. Наконец удалось вывести на экран объемную модель яхты с подсвеченными узлами вычислительной системы главного ИскИна. Неведомые конструкторы, опираясь на опыт катастроф и происшествий за более чем полтора века освоения космического пространства, предусмотрели множественное дублирование вычислительных систем. Благо к концу двадцать второго века миниатюризация электроники достигла своего пика. Согласно схеме, изображенной планшетом, модули ИскИна равномерно распределялись по необитаемой внешней сфере яхты. Потеря нескольких из них не могла полностью отключить ИскИн от управления. Видимым эффектом такой потери могло быть только снижение скорости реакции ИскИна из-за падения вычислительных мощностей, но не более. Яхта проектировалась как судно для важных персон.

Наблюдая дыру в нижней части кают-компании, Глеб обратил свое внимание, прежде всего, на южное полушарие корабля. Согласно той же схеме там располагались несколько вычислительных модулей и аварийный аккумуляторный источник питания ИскИна. В случае выхода из строя основного реактора и внешних источников электропитания эта аккумуляторная секция должна была обеспечить бесперебойное функционирование ближайших вычислительных модулей.

– Глеб, хорошие новости, – раздался в шлеме голос Юргена. – На связь вышла Фредерика. С ней все хорошо. Она сначала надела аварийный скафандр и только потом вспомнила про планшет. Александр по-прежнему не отвечает. Я пытаюсь подключиться к системам его каюты.

Глеб осветил фонарем и внимательно осмотрел дверь, ведущую к Александру.

– Я в кают-компании. Дверь к нему выглядит целой, без повреждений, – отозвался он.

– Это обнадеживает, – подбодрил его Юрген.

Глеб прекрасно осознавал иллюзорность такого оптимизма. Герметичность каюты могла быть нарушена с любой стороны. Так сложилось, что именно каюта Александра находилась ближе всего к пролому в стене кают-компании, хоть и не граничила с ней непосредственно.

– Я попросил Фредерику провести осмотр реактора, – продолжил Юрген. – Она уже в скафандре и скоро к тебе присоединится.

– Думаешь, она знает что-то об устройстве корабельных реакторов? – Глеб искренне удивился столь неожиданной просьбе от инженера к девушке-маркетологу.

– Нам всем сейчас будет полезно чем-то заниматься. К тому же она вполне в состоянии визуально оценить повреждения, даже не понимая предназначения того или иного агрегата. Скафандр защитит ее от радиационного излучения.

Глеб скептически отнесся к этому рассуждению. Однако Юрген, не останавливаясь, его заверил:

– Защитный контур реакторной зоны не поврежден. Иначе мы поджарились бы еще в каютах в первые же минуты. Пара тонких переборок и безвоздушное пространство для определенного спектра излучения не являются серьезными препятствиями. С остальным скафандр вполне может справиться. Так что не переживай, опасного в этом не больше, чем сидеть в собственной каюте.

Стоило конструктору замолчать, как дверь каюты Фредерики распахнулась. Девушка заглянула в кают-компанию, увидела Глеба и махнула ему рукой. Тот махнул ей в ответ. Фредерика обратилась к планшету, затем к нарукавному пульту управления скафандра. В наушниках Глеба раздался ее дрожащий голос. Глеб ясно понимал, что девушка близка к истерике.