Не задумываясь, Сара указала на ворох одежды.

— Сейчас посмотрим… хлопок на закуску, шерсть — главное блюдо, шелк на десерт.

— Звучит аппетитно. Хочешь, приготовлю морские гребешки и к ним спаржу?

— Самая удачная мысль за весь день. Но только при одном условии.

— Каком?

— Плюс текила.

Улыбаясь, Майк поднялся, собрал шитье Сары, и они вдвоем направились к дому.

— Может быть, покажешь мне завтра свой магазин? Кстати, кто в нем сейчас работает?

Сара тяжело вздохнула.

— Грег нанял какую-то женщину из Вашингтона. У нее диплом… э-э… — Она сделала замысловатый жест. — В общем, не знаю. Она носит деловые костюмы, а в бизнесе разбирается так, что мне к ней даже обращаться боязно. Пожалуй, натравлю на нее Тесс, когда она вернется.

— Мою младшую сестренку? Мою покладистую, ласковую крошку Тесс?

— Вот именно. Слышал историю с красным платьем?

— Тесс рассказывала, так что мне известна только ее точка зрения. — Майк припомнил рассказ Тесс о том, как Рэмзи, в то время еще ее босс, вызвал Тесс к себе на аттестацию. К работе Тесс у него не было никаких претензий, однако он заявил, что впредь запрещает ей носить обтягивающие джинсы. «Вы же все-таки на работе», — высокопарным тоном добавил он. Майк на своем опыте убедился: запретить Тесс что-либо — значит гарантированно добиться, что она нарушит запрет. На следующий день Тесс явилась на работу в красном шелковом платье — таком крохотном, словно его сшили из носового платка. В тот день в офисе как раз находились люди, на которых Рэмз пытался произвести впечатление, и конечно, он поплатился за нелепый запрет. И больше никогда не критиковал одежду Тесс.

— А как отреагировали остальные мужчины в офисе? Тоже устыдились? — полюбопытствовал Майк.

— Если бы! Мой двоюродный брат Кен предложил объявить День красного платья городским праздником, но вскоре выяснилось, что его жена категорически против.

Майк открыл перед Сарой дверь и придержал ее. Как и вчера, Сара устроилась за столом, поглядывая на телефон, пока Майк хлопотал у плиты. Красный сигнал на телефоне не загорался.

При каждом телефонном звонке сердце Сары начинало колотиться. Может, это Грег наконец решил выйти на связь? Но это всякий раз оказывался кто-нибудь другой. Чуть ли не все жители города звонили ей с дурацкими вопросами — например, пойдет ли она в воскресенье в церковь, будет ли на ярмарке, а сами старались выведать, звонил ей Грег или нет. Иногда спрашивали о свадьбе. Женщина-организатор, с которой Сара встречалась лишь один раз, звонила сообщить, что ей не удалось раздобыть гвоздики именно того оттенка желтого цвета, который выбрала Сара. Не скрывая равнодушия, Сара ответила, что подойдет любой другой. Если бы подготовку к свадьбе доверили самой Саре, она заказала бы цветы, ароматные травы и большие розы, роняющие лепестки, а украсить церковь предложила бы сотрудникам компании ее матери. Многих из них Сара знала с детства и убедилась, что они любят и умеют плести гирлянды и венки. Но стоило предложить это Грегу, как он заявил, что мать Сары из ненависти к нему наверняка украсит церковь ядовитым плющом.

К полудню, когда Майк вынес ей стакан чая со льдом, Сара была на грани истерики. Грег не звонил, не удостоил ее даже письма по электронной почте или эсэмэски. Неужели между ними все кончено, и он даже сообщить об этом не счел нужным? Еще никогда в жизни Саре не было так одиноко.

Но улыбка Майка и ямочки у него на щеках развеяли ее тоску. Он тоже тосковал в городе, где почти никого не знал. Даже уехать ему было некуда — он лишился единственного дома. Весь день Сара думала о нем и пообещала себе впредь быть с ним поласковее. Даже если Тесс и остальные сговорились познакомить ее с Майком, сам Майк вряд ли участвовал в этом заговоре.

Вчера вечером он, похоже, был действительно озадачен обвинениями, которые она швырнула ему в лицо.