Разумеется, Ли так не скажет, ответит нечто на подобии: «просто проезжал мимо», а то и вовсе молча пожмёт плечами. Но, нет… Сегодня всё иначе! Парень говорит ПРАВДУ, и я окончательно теряюсь, пытаясь понять, не послышалось ли мне. Он действительно признался в том, что следил за мной? Вот так в лоб?

Ответить ничего не успеваю, разговор продолжает некогда молчаливый «друг».

– Чего так смотришь? Нужно было соврать, будто наша встреча случайность? Брось! Мы ведь оба работаем с цифрами, кода́ми, закономерностями и знаем – вероятность подобного совпадения равна нулю. Так что… – короткая пауза на раздумья. – Хочешь съесть что-нибудь корейское? Как-то неправильно в свой первый вечер заграницей есть вафли, которые готовят везде одинаково. Острое любишь?

Чуть улыбаюсь, смущенно, от осознания – Со Джин тараторит. Впервые слышу от него так много слов без остановки и, что немаловажно, без напыщенности. Сейчас он кажется открытым, человечным, способным испытывать эмоции.

Хочу ли я поесть? Люблю ли острое? Да, острое, солёное, кислое, сладкое – всё с ярко выраженным вкусом. Но быстрая речь спасителя настолько умиляет, что не решаюсь говорить, лишь киваю. Неважно, на что именно, на всё сразу тоже годится.

Ли почти сразу вскакивает. Из его груди вырывается сдавленный выдох. Понимаю – ему больно. Хочу помочь, хоть и не знаю как, но Со Джин останавливает меня. Прикольное чувство, мы будто местами поменялись.

Уже по привычке провожаю его взглядом. Странно, не припомню, чтобы делала так с другими парнями. Получается, он меня интригует? Да боже! Что со мной не так? Одуревший от количества событий мозг начинает сходить с ума? Слишком много общения, заботы, тактильности! Ещё немного, и перенасыщенный дофамином «генератор дурных идей» начнёт путать признательность с влюбленностью!

Тем временем небо окрашивается в алый, разбавленный темно-синими красками с золотыми лучиками. Красиво. Глядя на закат, почти всегда вспоминаю лето и свои поездки к бабушке в деревню. Помню, как черты её лица смягчались, когда она обнимала меня за плечи, присев рядом. Знаю, о чём думала – папа любил закаты, мог часами на них смотреть. Ей его не хватало, как и мне, но эта тоска больше не приносила жгучей боли, скорее, разливала по груди тепло нежных воспоминаний.

Погрузившись в прошлое, не сразу замечаю, как появляется Ли. Идёт весь такой сконцентрированный. Присаживается на другой край лавочки, достает еду, вручает мне какую-то аппетитную штуку на палке, и всё это молча – вот он уже знакомый робот.

Любопытный взгляд тут же фокусируется на большом стакане, из которого жидкость сначала безжалостно выливается, а после подменяется чем-то другим из бутылки. Нутро подсказывает – алкоголь.

– Это что? – поворачиваюсь, подтягиваю ноги под себя, занимая упрощенную версию позы «по-турецки». – Спиртное, да? Отлично! То, что нужно.

Ответа не жду. Забираю стакан и делаю жадный глоток. Напиток мгновенно обжигает трещину на губе, от чего сквозь нервный, почти неразличимый, смешок начинаю повторять жалобное: «ай, ай, ай»! И плевать, что больно, зато теперь рана обеззаражена, а мерзкий вкус крови исчез.

Со Джин в этот момент внезапно оказывается рядом, слишком близко. Прижимает салфетку к моему рту, проникновенно глядя в глаза. Замираю, пока не зная, как реагировать. Повторяю – слишком много тактильности! К счастью, Ли приходит в себя раньше, чем я успеваю что-либо спросить, и одергивает руку.

Перехватываю салфетку, произнося невнятное: «фпасибо», потому что язык истерично пытается отыскать на губе трещину и убрать оттуда остатки алкоголя. Господин робот сосредоточенно распаковывает палочки, на меня больше не смотрит. Поясняет, что сжалился и взял одноразовую вилку, так как блюдо (название которого я не смогу повторить даже под угрозой смерти) – скользкое.

– Хорошо, тогда с него и начну, – слишком резво и не аккуратно подхватываю контейнер.

Его край тотчас врезается в повреждённую на ладони плоть. Рефлекторно дергаюсь, звучно шипя. Да что я за несчастье такое?

Парень отставляет еду. Спокойно забирает из моих рук емкость. Понимаю, что происходит, лишь когда он начинает протирать антисептической салфеткой пострадавшую кожу.

Стискиваю зубы – щиплет. Это, блин, больно! Отворачиваюсь, не желая смотреть на истязания, но резко выравниваюсь, чувствуя легкий холодок на ране, отгоняющий не только болезненные ощущения, но и возможность трезво мыслить.

Он что, дует на руку?!

Не двигаюсь, почти не дышу: мне нужна минутка. Это так обезоруживающе мило, что у меня голова начинает кружиться. Глупые, глупые дофамины! Соберись, тряпка!