Люди уже пускали в ход оружие, чтобы покончить с собой и не попасть в когти тварей, прокладывавших себе дорогу к последнему рубежу Гвардии. Тяжелые орудия окружили себя истекающими кровью телами врагов, прежде чем сами захлебнулись, а расчеты были растерзаны. Финальные аккорды битвы оказались особенно ужасны — даже наблюдатели с «Решительного» увидели, как воды Грейвен покраснели от крови.

Полковые офицеры слышали все. Слышали, как лейтенант, командовавший укреплениями, выдернул чеку фраг-гранаты и подорвал себя, когда были захвачены последние укрытия. Слышали, как те, кто еще оставался в живых, взбирались по погрузочным кранам, расстреливая воинов-рабов, карабкавшихся следом. Слышали последние молитвы тех, у кого, быть может, лазерных ячеек и хватит еще на несколько часов, хотя спасти их уже невозможно.

Краеугольный камень селевкийской обороны был потерян. Теперь каждый офицер, каждый солдат знал, как обстоят дела. Покинуть Грейвенхолд можно было только двумя путями: погибнуть от рук чужаков или перебить их всех до единого. Солдаты Селевкии в сотый раз проверили заряд лазерных батарей и приготовились сражаться ради второго.

— Жертвоприношение, — сказал Сарпедон.

— Да, — подтвердил Люко. — Это единственное объяснение. И оно вершится уже сейчас, во всем этом проклятом городе. Мы видели только малую часть, но их, должно быть, многие тысячи. Они одновременно атаковали все силы Гвардии: и селевкийцев, и Огненных Ящеров.

Как только восстановилась связь, Сарпедон встретился с Люко в тоннелях, поспешив коридором, соединяющим разрушенную арену и текущую почти параллельно Грейвен подземную реку, по которой сержант ушел от Багровых Кулаков. Сейчас поток шумел где-то позади, огибая эффектные нагромождения камня и обрушиваясь водопадами. Эта часть подземного города по большей части имела естественное происхождение, но когда-то здесь явно обитала примитивная пещерная цивилизация, пробавлявшаяся, скорее всего, странной бледной слепой рыбой, в изобилии водившейся в местных водах. В стенах были вырыты грубые, выложенные камнем норы, а абстрактные, но по-прежнему внушающие тяжелое чувство знаки, высеченные на широких основаниях сталагмитов, наводили на мысли о темных, невежественных людях. Грейвенхолд не всегда был могущественным и процветающим городом. Часть за частью подземелья рассказывали мрачную и запутанную историю подъемов, войн и падений.

— Эльдары не занимаются завоеваниями, — сказал Сарпедон. — Они не пытаются удерживать планеты. Как правило, просто захватывают рабов и уходят. Ты прав, Люко, зачем-то ему этот город понадобился. Он нуждается в битве. Все это время он понимал, что однажды мы ударим ему в спину. И даже рассчитывал на это. Трудно представить себе кого-то, кто больше нас подходит для превращения города в преисподнюю… и именно это сейчас нужно Каргедросу.

— Ты еще не видел, как они просыпаются, — сказал Люко. — Должно быть, он привез контейнеры сюда сразу после того, как захватил Грейвенхолд. А то и раньше, если принять за аксиому, что горожане не сразу узнали о его присутствии. Проклятые ксеносы. Знаешь, кажется, я начинаю понимать, во что ты нас впутал.

— Да неужели! И во что же? — Сарпедон сложил руки на груди и присел, подогнув все восемь ног.

— Каргедрос привлек сюда Теллоса, поскольку, как ты уже говорил, ему понадобились профессиональные организаторы ада, люди, способные сражаться и убивать при любых обстоятельствах. Эльдар вполне мог бы удовлетвориться только сочетанием десантников Теллоса и своих рабов, брошенных против Гвардии. Но вероятно, он решил, что ему крайне повезло, когда появились еще и мы. Проклятие, мы угробили более чем достаточно гвардейцев. Мы пропитали землю этого города кровью. Полагаю, что Каргедрос до сих пор считает нас своими лучшими бойцами. Мы сражаемся на его стороне, Сарпедон. Делаем в точности то, что ему нужно. — Люко сплюнул. — Нас использует какой-то треклятый ксенос.

— Мы здесь ради Теллоса, — возразил Сарпедон. — Каргедрос ни при чем. Мы найдем своего брата и сделаем то, что необходимо. А затем, если понадобится, накажем чужака за все, что тот сделал.

— Как, Сарпедон? Как? Следуя за тобой, я пересек Галактику из конца в конец, сражаясь в ненавистных мне войнах только потому, что знал: мы поступаем правильно. Но эта битва… боюсь, ее нам не выиграть.

— Люко, я позволил тебе свободно излагать все свои мысли. Но всему же есть предел.

— Мы не простим тебя, Сарпедон, если ты погубишь нас просто так. Вспомни, что было в последний раз, когда ты заставил Орден сражаться брат против брата.

Воцарилась тишина. На какое-то время стороннему наблюдателю могло показаться, что все завершится громкой перебранкой или даже дракой. В старом Ордене, вероятно, тем бы дело и кончилось. Но Испивающие Души, находившиеся под командованием Люко и Сарпедона, стояли слишком далеко, чтобы что-то услышать, и наблюдали за берегами реки и густым лесом сталагмитов. Сражение на поверхности уже началось, и десантникам даже внизу приходилось одновременно опасаться появления и воинов-рабов, и гвардейцев.

— Я тебя понимаю, Люко, — произнес Сарпедон. — Мне надо было найти Теллоса. Но наши боевые братья погибли, а мы его так и не нашли. Но нашли кое-что другое. Наш Орден поклялся способствовать исполнению воли Императора. И скажи еще, что Его воля исполняется в этом городе.

Люко промолчал.

— Говоришь, Каргедрос спланировал сражение ради того, чтобы принести жертву, и мы включены в его планы? Пока мы включены, есть возможность и самим оказывать влияние.

— Это не наша битва, Сарпедон.

— Так вот в чем дело! Орден сражается не только ради собственного выживания. Хватит уже с нас этого. Эльдары поклоняются своему божеству — Той-Что-Жаждет. Они почитают ее и боятся, я ощущаю это. Мне потребовалось только оказаться поблизости от Каргедроса, чтобы понять. Когда жертвоприношение свершится, город погибнет. А с ним и вся планета. И тогда Каргедрос станет куда более могущественным, чем просто обычный пиратствующий ксенос. Битва стала нашей, как только он поклялся подарить планету Той-Что-Жаждет.