Все перешли в просторный и высокий зал, центральная площадка которого была выслана квадратными матами.

«Татами, ясен пень!» — ухмыльнулся внутренний голос. — «Плавали — знаем…».

С двух сторон от татами возвышались деревянные помосты для зрителей, оснащённые плоскими подушечками. На одном помосте расположился Ишидо — в окружении четырёх самураев. На противоположном — Ван Перси и Людвиг Лаудруп.

— Вам надо переодеться! — сообщил голландский купец и махнул рукой в сторону: — За тёмносиней ширмой найдёте всё необходимое…

Пока Егор сбрасывал европейскую одежду и облачался в светлосерую холщовую курткукимоно и такие же подштанники, внутренний голос, добровольно взявший на себя обязанности тренерасекунданта, не замолкал ни на секунду: — «Очевидно, братец, намечается чтото вроде «боёв без правил», но с японской спецификой. Дзюдо, карате и джиуджитсу[22] — в одном флаконе. Ты, понятное дело, несколько лет занимался восточными единоборствами, в армии даже получил чёрный пояс по каратедо. Только это ничего не значит. Тебе, конечно же, будет противостоять настоящий мастер, сенсей — поихнему. Так что твои шансы на победу — минимальные. Это с одной стороны, если к данному вопросу подходить тупо, без учёта всех обстоятельств. А, с другой? Дайме, голову даю на отсечение, просто хочет немного развлечься. Поэтому твой противник, наверняка, уже получил следующие инструкции, мол: — «Поиграй с европейцем — как кошка с мышкой. Покажи эффектные приёмы. Не торопись, пусть всё будет эстетично и красиво…». Вот это и есть, братец, твой шанс! Претворись полным неумёхой, лохом последним! Пусть японец расслабится, забудет об осторожности. Вот тогдато и действуй…

Стоящий напротив него противник вызывал уважение: невысокий, но плотный и кряжистый — словно горный дуб, лицо невозмутимое, глаза равнодушные и чёрные — словно глубокие колодцы. Японец совершил несколько круговых движений головой, сложив пальцы в хитрый замок, размял кисти рук.

Дайме громко хлопнул в ладоши и скомандовал:

— Хаджиме![23]

Егор рванулся вперёд, от души размахнулся и…. И улетел далеко вперёд, звонко ударившись головой о деревянный помост. Тут же раздались громкие и восторженные восклицания зрителей.

«Понятное дело, нарвался на обычную «мельницу с колена[24]», — прокомментировал внутренний голос. — «Продолжай, братец, и дальше Ваньку валять…».

На протяжении последующих десятидвенадцати минут Егор оказывался на матах татами ещё семь раз, поднимаясь на ноги уже не сразу и с видимым трудом. Из его разбитого носа капала кровь — намеренно пропустил удар открытой ладонью. Правая рука висела безвольной плетью — прилетело пяткой в болевую точку локтевого сустава. Японцы веселились вовсю, Ван Перси и Лаудруп хмуро молчали.

«Пора, братец!», — оживился внутренний голос. — «Клиент, что называется, созрел…».

Противнику, повидимому, уже наскучило это затянувшееся представление. Он, демонстративно опустив руки вниз, пошёл прямо на Егора, чуть повернул голову в сторону, приветственно кивая своим болельщикам и почитателям…

Егор крутанул обычную мавашугири,[25] попав японцу пяткой в челюсть, другой ногой подсёк опорную ногу противника и по инерции последовал за падающим телом, резко ткнув «орлиным клювом»[26] в сонную артерию самурая.

При падении он ловко перекувырнулся через голову, встал на ноги и спокойно прошёл на своё первоначальное место. Никто ничего не мог понять: японский боец неподвижно застыл на татами, лицом вниз.

В полной тишине Ишидо перевернул свои песочные часы, начиная отсчёт.

«Напрасны ваши ожидания, уважаемый!», — злорадно прокомментировал внутренний голос. — «Покойники на ноги не поднимаются…».

Дайме Ишидо, надо отдать должное, действительно оказался человеком слова: не моргнув глазом, он тут же отдал приказ — освободить юного пленника, после чего подтвердил и все достигнутые ранее договорённости…