Я все еще потрясен тем, как «Нью-Йорк пост» описала трагедию, случившуюся 15 апреля. Прибыв на место катастрофы, капитан «Карпатии» Рострон и капитан «Калифорниэн» Лорд обшарили весь район с великой тщательностью, но не обнаружили ни выживших, ни тел погибших, а лишь несколько кресел с палуб и разные мелкие обломки. К следующему утру они пришли к заключению, что могучий лайнер пошел на дно со всеми, кто находился на борту, и прекратили поиски.
Общество на «Аде» встретило новость о своей мнимой гибели широким спектром откликов, среди которых отчаяние было преобладающей эмоцией. Я также наблюдал упадок духа, тоску, горечь, гнев, веселье, истерический смех, покорность судьбе и даже — если я верно прочитал выражения лиц кое-кого из пассажиров первого и второго классов — восхищение открывшейся возможностью: если мы и в самом деле наткнемся на один из Малых Антильских островов, то человек может просто сбежать на берег и начать жизнь заново, а семья и друзья станут и дальше считать его среди тех, кто погиб от холода в день катастрофы.
Если отчету в «Нью-Йорк пост» можно верить, наши будущие спасатели поначалу сочли странным, что капитан Смит не приказал пассажирам и команде надеть спасательные пояса. Рострон и Лорд предположили, что, как только плывшие на «Титанике» поняли, что их ситуация безнадежна, а Мрачный Жнец готовится собрать обильный урожай душ всего через два часа, был достигнут трагический консенсус. Как высказал эту мысль Стенли Лорд: «Я словно слышу клятву, звучащую на палубах „Титаника“: „Для нас настало время обнять жен, поцеловать детей, приласкать собак, помолиться Всевышнему, откупорить вино и отбросить попытки противиться Божественной воле, которая намного сильнее нашей“».
Вот так мы и стали плотом живых мертвецов, с командой из фантомов и пассажирами-призраками. Мистер Футрель тут же вспомнил «Поэму о старом моряке» Сэмюэла Тейлора Колриджа. И негромко продекламировал строфу, где команда мертвецов, чьи души выиграл в кости череполикий капитан корабля-призрака (корпус которого был похож на огромную грудную клетку), оживает под воздействием ангельских духов:
И когда мы отправимся по домам в Ливерпуль, Саутгемптон, Квинстаун, Белфаст, Шербур, Нью-Йорк, Филадельфию и Бостон — это тоже будет ужасно странно.
Сегодня утром Господь послал нам пресную воду — целые галлоны ее полились в наши цистерны, подобно меду с небес. Если мы будем придерживаться нашего обычного жесткого нормирования, то нам не придется подхватывать отчаянные слова Старого Моряка: «Вода, вода, вода кругом, ни капли для питья», еще как минимум два месяца. А за это время дождь наверняка прольется снова.
Вполне предсказуемо, что мое указание, касающееся запасов мяса, породило оживленные споры на борту «Ады». Десяток путешественников первого класса были настолько шокированы, что начали сомневаться в здравости моего рассудка, и на короткое, но душераздирающее время дело выглядело так, что на борту может начаться бунт. Но вскоре верх взяли более рациональные головы, и прагматичное большинство поняло как практические, так и сакраментальные аспекты подобного меню.
Преподобный Бейтман, благослови его Господь, вызвался надзирать за ритуалом — удаление костей, поджаривание, благодарственный молебен, освящение. В этой процедуре ему помогали коллеги-католики, отец Байлс и отец Перушиц. Ни единого слова не было произнесено во время поглощения, но я ощутил, что все счастливы не только тому, что наконец-то получили реальную еду, но и тому, что, создав нелегкий прецедент, вышли из этой ситуации духовно невредимыми.
Снова обломки кораблекрушения, еще один комплект медицинских припасов, очередной запас дров плюс еще две пригодные для чтения газеты. Как выяснилось, и «Филадельфийский бюллетень» от 22 апреля, и «Нью-Йорк таймс» от 29 апреля опубликовали статьи о десятках богослужений, прошедших в апреле по всей Америке и в Великобритании, за упокой душ погибших на «Титанике» аристократов. Я объяснил пассажирам первого и второго классов, что дам каждому прочитать о его похоронах, но они должны соблюдать осторожность, чтобы не намочить страницы.
Стоит ли говорить, что самые знаменитые из наших путешественников удостоились наиболее обильных упоминаний. Персонал и руководство отелей «Вальдорф-Астория», «Сент-Реджис» и «Никербокер» на Манхэттене почтили минутой молчания память полковника Джона Джекоба Астора. (Ни слова не было сказано о его скандально беременной юной невесте Мадлен Форс.) Священнослужители церкви Святого Павла в Элкинс-парке, что в Пенсильвании, заказали три витражных окна из цветного стекла в память о безвременно ушедшей семье Уайденер — Джордже, Элеоноре и Гарри. Сенатор Гуггенхайм от штата Колорадо опубликовал в «Конгрешинэл рекорд» панегирик своему брату Бенджамину, горнопромышленному и сталеплавильному магнату. Президент Тафт объявил официальный день молитвы в Белом доме в память о своем военном советнике майоре Батте. Целую неделю все пассажирские поезда на линии между Филадельфией и Нью-Йорком ходили с черными траурными лентами в память о Джоне Тэйере, втором вице-президенте Пенсильванской железной дороги. На протяжении такого же времени все пароходы «Уайт стар лайн» выходили из Саутгемптона с приспущенными флагами в память о президенте компании Джозефе Брюсе Исмее. Директора универмага «Мэйсиз» в Геральд-сквере установили орган фирмы «Вурлицер» и наняли органиста, чтобы тот каждый день играл новый реквием по их покойному работодателю Исидору Штраусу. Денверский женский клуб подал прошение в городской совет, и тот объявил день скорби по Маргарет Браун, сделавшей так много для улучшения тяжелой доли необразованных женщин и детей бедняков по всему штату.
В целом наше разношерстное сообщество ознакомилось со своими эпитафиями мужественно, и, как мне кажется, я знаю почему. Теперь, когда наши смерти были должным образом отмечены и оплаканы, понесшие утрату родственники могли, пусть неуверенно и постепенно, вернуться к обычной жизни. Да, на протяжении апреля скорбящие семьи испытывали только безутешное горе, но за последние недели они наверняка вступили во владение тоскливыми воспоминаниями и сладковато-горькими наградами повседневной жизни, с мудростью принимая слова Господа нашего из Евангелия от Матфея: «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов».
Дабы поощрить наших пассажиров третьего класса за то, что они столь быстро приняли «инициативу, Медузы», я не стал их останавливать, когда на рассвете они убили и съели мистера Исмея. Я мог понять их точку зрения. Всем было известно: с того момента, как мы вышли из Шербура, Исмей постоянно давил на капитана, требуя увеличить скорость, дабы мы пришли в Нью-Йорк во вторник вечером, а не в среду утром. Очевидно, Исмей хотел установить рекорд, чтобы время перехода через Атлантику у «Титаника» в первом рейсе оказалось меньше, чем у его близнеца «Олимпика». Кроме того, Исмей ни у кого не вызывал симпатии.