– Месяц, – безынтересно ответил генерал. – Большего, у тебя не будет.

В тишине Кан ушёл; ему никогда не было приятно находиться среди слишком умных трусов. Да, они важны и нужны, но стоит исчезнуть сильным и смелым – как профессора отправятся следом.

Это редкость, раскрашенный нэогар, особенно, если краска покрывала его лицо. Вычурный именно этим технолог, заслуживший звание умнейшего в лаборатории, с облегчением развернулся на кресле обратно к монитору, что успел погаснуть. Лишь минуту он взял перерывом, ощущая незримыми ушами, как давило молчание взволнованных подчинённых.

– Император возжелал бессмертия, – громко, но всё равно гундося, поведал он ждущим сотрудникам, – и пригрозил расправой за провал. Сроки вы слышали сами, – оглядывая коралловыми точками другие глаза, Чан взял паузу. – У кого какие идеи? – открытый любой мысли, вопросил заведующий.

Даже будучи королём, Вэнтэр частенько гнул лучшие умы своими поручениями. А став императором, его запросы вовсе лишились границ реальности…

Президент «объединенных научных ассоциаций империи»– лишний раз доказал заслуженность своего поста, первым придумав путь решения имперского поручения. Только в его голову пришла идея заменить обычное, нэогарское тело, чем-то новым, пойти на нечто кардинальное. Ни без помощи коллег и пинков скоротечного времени – Чан вырастил первого бессмертного, но то был не более, чем сосуд: без сознания, сил, мышления, памяти. Творение лучших умов пребывало в стеклянном цилиндре высотой по самый потолок; помимо низкого подле нэогара человека, совсем ещё юного, не достигшего совершеннолетия по меркам людей, в аквариуме от вздохов бурлила густая зеленоватая жидкость, тёплая, как летний дождь. То, что должно было спасти Вэнтэра от смерти, выглядело беззащитным и слабым. Мальчик на скидку шестнадцати лет, стройный, но крепкий, с тёмными волосами, стоявшими настоящей короной и закрытыми миндалевидными глазами. Не было на нём никакой брони, никакой стали; его покрывала лишь кожа, светлая и гладкая, словно у младенца. Это тело умиротворяло, когда пускало из носа пузыри, а его расслабленные конечности поддавались веянию жидкости.

Но Вэнтэру видеть его было рано, а император не славился усидчивостью. Каждый новый день, встречая тяготы и муки страшнее прежних, воевода не сползал с трона, разбирая исписанные проблемами бумаги. Этим днём, солнечным и тёплым, в мире жестоком и холодном, его покой потревожил вначале звук дверей, открытых с размаху, а затем голос – немолодой, но чистый и простой, ни то, что у владыки.

– Эй, антиквариат, жив ещё? – шагая к покорителю, выдал нэогар, сохранившийся чуть лучше Вэнтэра.

– Кадэн? – безмятежно выдавил владыка. – Радуйся, что никто этого не слышал… – вернувшись к делам, отрезал властитель.

– Ага, жив значит. Тебе помирать не сегодня – завтра, а наследника ты так и не назвал. Пора с этим что-то делать, – подойдя вплотную к подножью ступеней, с тенью веселья огласил гость. Возраст не то что коснулся, а с размаху ударил и заместителя, но он держался жизнерадостней; хотя, он и был моложе.

– Нет достойных, – даже голубизна очей императора выглядела престарелой.

– Ах, вот в чём беда, – язвительно отшагнул Кадэн в сторону. – А может дело в твоём решении, стать бессмертным? Может поэтому, ты наложил запрет на выборы поединком?

– …многие знают об этом? – из-подо лба вопросил воевода.

– Не переживай, эта сплетня ещё не разбежалась. Но ножки у неё уже растут…

Сменив позу на более грозную, Вэнтэр сложил руки перед собой и, глядя в самые глаза собеседнику – строго изрёк:

– Империя – моё детище, я вложил в неё всего себя и даже больше. Никто не достоин сидеть на моём месте, и обладать моей властью. Я лишь забочусь о том, чем дорожу. Если цена господства – вечная жизнь, я уплачу её!

– Да плати на здоровье, только впредь будь аккуратней. Узнал я, узнают и другие. А нам ведь ни к чему восстание глупцов, желающих усесться на трон, – не меняя ехидной улыбки, остерёг ворчуна его гость.

Кадэн куда больше ненавидел старость, чем его повелитель, но именно Вэнтэру не терпелось скинуть её оковы. Скинуть живо, но время для стариков всегда лениво…

Выбора у хронологии не было, пришлось- Таки унести в вечность назначенный месяц. Но не вышло утащить жизнь императора, или пунктуальность научного главы.

В полдень дня, когда истёк период разработок, в лабораторию «вплыл» император, сопровождённый одним лишь Каном. Учёный штат замер на месте, завидев едва живого, но тем не менее сильнейшего на свете короля.