Сергей и Катя отошли в третью кулису и приготовились. Их объявили, Сергей ждал начала музыки, чтобы вывести Катю на сцену. И музыка пошла, только не Хельстед, а Минкус, и это был не «Фестиваль Цветов», а «Дон Кихот», па-де-де, которое следовало за номером Залесского и Звягинцевой.

Катя не поняла сначала, потом с ужасом посмотрела на Сергея.

— Что это?

— Фонограмму перепутали, сейчас я до пульта добегу, стой тут.

На пульте уже поняли ошибку и связались с радиоузлом, который был расположен на втором ярусе. Когда Сергей протолкался к режиссерскому пульту, то услышал конец разговора.

— Как это — нет фонограммы? Не может быть!

Около пульта уже стоял и Максим. Он молча ждал.

По связи был слышен матерный ответ звукооператора Пульту.

— Нет фонограммы, я запускаю следующий номер.

— Нет, подождите! — Сергей толкнул Макса в плечо. — Ну что ты стоишь как столб, делай что-нибудь!

Закулисье всколыхнулось, разноязычно залопотало, и даже при этом слышно стало, как зашумел и зрительный зал, раздались нетерпеливые хлопки.

— Не может быть, чтобы фанеры не было, — пробормотал Макс.

— Может! Ты про русскую подлянку забыл! Если мы сейчас не выйдем, Катю с Конкурса снимут. Где Стас?

— Я тут. — Стасик стоял за спиной Максима.

— Ноты у тебя есть? Какие-нибудь, все равно что… Ну?!

— Есть, «Бабочка», но мы же ее давно не репетировали!

— Ничего, станцуем, дома репетировали. Расчехляйте рояль, давайте его на сцену.

— А что вы тут командуете, — очнулся режиссер, — отойдите. Я объявляю следующий номер.

— Макс!!! — Сергей вырвал микрофон у режиссера. — Радиоузел? Это сцена. У нас все нормально, номер Залесский-Звягинцева пойдет под рояль.

— А что объявлять? — запросил Радиоузел.